Роберт Говард - Хозяин Судьбы

— Ты где шляешься? — спросил он неприветливо.

— В доках, — бросил я.

— Нечего тебе в доках вкалывать, — проворчал негр. — У Хозяина есть для тебя работа.

И опять я спустился по неосвещенным ступенькам в подземный коридор. На этот раз я был в трезвом уме и определил, что весь этот путь не длиннее тридцати — сорока футов. Снова я очутился перед лакированной ширмой и снова услышал нечеловеческий голос ожившего мертвеца.

— Я могу дать тебе работу, — произнес он. Я тотчас согласился. Пускай этот голос наводил на меня жуть, я был многим обязан его обладателю.

— Ладно. Возьми.

Я вздрогнул, но тут прозвучал резкий приказ, а Хассим выступил вперед, протянул руку за ширму и взял то, что предлагали мне. Пачку фотографий и бумаг.

— Изучи как следует, — приказал Сидящий-за-Ширмой, — и узнай, что только сможешь, о человеке на фотографиях. Юн Шату даст тебе денег, купи одежду моряка. Можешь занять любую комнату в передней части Храма. Через два дня Хассим опять приведет тебя ко мне. Ступай!

Последнее, что я увидел перед тем, как потайная дверь хлопнула надо мной, это глаза идола, мигающие в вечном дыму. В них светилась насмешка.

Комнаты передней части Храма Грез сдавались внаем — для маскировки истинного предназначения этого здания, якобы портовой гостиницы-пансиона. Не однажды в заведение Юн Шату наведывалась полиция, но так и не нашла никаких веских улик против него.

Итак, я поселился в одной из комнат и приступил к изучению выданных мне материалов.

На всех снимках был изображен один и тот же дородный человек, телосложением и чертами лица похожий на меня. Но он носил густую бороду и был блондином, тогда как я темноволос. В бумагах я нашел его имя — майор Фэрлан Морли, уполномоченный по особо важным делам в Натале и Трансваале. Мне ничего не сказали ни должность, ни имя, и я задумался, какая может быть связь между уполномоченным по африканским странам и притоном наркоманов в порту на берегу Темзы.

Документы содержали обширные сведения, очевидно, взятые из достоверных источников. Все они имели отношение к деятельности майора Морли, а в других бумагах подробно освещалась личная жизнь этого джентльмена.

Многое из исчерпывающего описания внешности и привычек этого человека показалось мне весьма малозначительным. Я никак не мог понять, в чем же цель Сидящего-за-Ширмой и каким образом он завладел документами столь интимного свойства.

Нет, я не мог найти ответа на этот вопрос, но вознамерился отдать все силы выполнению задания. Я понимал, что в большом долгу и должен быть благодарен человеку, который требовал этого от меня. Конечно, я расплачусь с ним, если смогу.

В это время еще ничто не предвещало мне западни.

Через два дня, когда я сидел в комнате для курения опиума, меня поманил Хассим. Я приблизился к нему упругой походкой, уверенный, что вполне разобрался в бумагах Морли. Я стал другим человеком, быстрота мышления и готовность к действию удивляли меня самого, а иной раз казались неестественными. Хассим бросил на меня тяжелый взгляд исподлобья и, как всегда, дал знак следовать за ним. Мы вошли в комнату, он затворил дверь и потянулся к столу, но тот сдвинулся сам по себе, и чей-то силуэт загородил весь люк. Оттуда выбрался Ганра Сингх и направился к двери, ведущей в комнату для курения опиума. На пороге он остановился и подождал, пока мы спустимся, и опустил крышку люка.

И снова я очутился среди колеблющегося дыма, и снова внимал нечеловеческому голосу.

— Считаешь ли ты, что знаешь о майоре Морли достаточно и сможешь ли успешно сыграть его роль?

Вздрогнув от неожиданности, я ответил:

— Конечно, если не встречу кого-нибудь из его близких знакомых.

— Об этом позабочусь я. Слушай меня внимательно. Завтра ты сядешь на первый же пароход, ведущий в Кале. Там будет ждать мой агент, он представится, как только ты сойдешь на пристань, и даст дальнейшие инструкции. Поедешь вторым классом и будешь избегать разговоров с незнакомцами. Документы возьмешь с собой. Агент поможет тебе загримироваться, и в Кале начнется твоя жизнь под чужим именем. Все. Ступай.

Я отправился назад, мое удивление возрастало. Очевидно, все это имело какой-то смысл, но мне казалось совершеннейшим вздором. Когда мы снова очутились в помещении для курения опиума, Хассим велел мне сесть на подушки и ждать его возвращения. Я попытался его расспросить, но он выругался и объявил, что идет в город, как приказано, купить билет на пароход. Он ушел, а я присел и оперся на стену. И задумался. Вдруг мне показалось, будто на меня устремлен пристальный взор. Я поспешно поднял голову, но никто вроде бы на меня не смотрел. В душной комнате курился дым, как всегда, Юсеф Али с китайцем бесшумно скользили взад и вперед, обслуживали дремлющих клиентов.