Вадим Бескровный - Дурные намерения

Она вспомнила живое лицо и растрепанные волосы мальчишки, и понадеялась на то, что с ним всё в порядке. В конце концов, Геннадьеву уже всё равно, а мальчику ещё жить и жить. Как же его защитить? Поехать к Ларри Граффу и дежурить перед его домом? Или поехать к Артуру Граффу и дежурить перед его домом? Она хвалила себя за то, как ловко узнала, где они живут, но забыла пожурить себя за то, что не выяснила в каких квартирах. Да и время к вечеру, какой теперь смысл куда-то ехать? Может быть и угрозы пока никакой нет, но поди, поймай тот момент, когда «ещё рано» превращается в «уже поздно».

К концу рабочего времени среды Аня не испытывала страх от возвращения домой, но чувствовала опустошение от того, что знала: вокруг неё что-то происходит, а она никак не могла на это повлиять. Мыслей в её голове было много, но ни к какому результату они не приводили.

И полицейская сирена оказалась как гром среди ясного неба. Бессмысленность дня ушла на второй план, потому что впереди была сенсация. Действие, которого девушка ждала весь день.

Аня удачно ехала за полицейской машиной, благо улица Кострикова, а потом и улица Красноармейская были широкими для того, чтобы трафик мог расступиться, пропуская патрульный автомобиль с сиреной, а за ним и «Кейси». Проехав за жилым комплексом «Пристань», который четырьмя, похожими на нос корабля, домами упирался в набережную, они выехали на двухполосную часть Красноармейской улицы и, чуть не доехав до набережной, свернули по улице налево. Движение здесь было спокойней, но ехать приходилось осторожней, так как многие парковали машины вдоль дороги, и проезжать мимо встречки было сложнее, хоть водители встречных автомобилей старались прижаться к тротуару со своей стороны.

Аня была в недоумении. Они проехали всю часть города от редакции до мыса Удермез, впереди осталось всего ничего: отель «Ребриц», маяк, метеостанция, да диско-бар «Ковчег». Впрочем, недоумение вскоре сменилось пониманием, когда полицейская машина, распугав пешеходов, свернула на территорию отеля «Ребриц».

У Ани въехать к отелю с этой стороны возможности не было, она могла заехать только на подземную парковку, но для этого нужно было объехать половину территории отеля. А это значит — потерять время. Аня припарковала «Кейси» на тротуаре сбоку от входа, заглушила двигатель, схватила свой фотоаппарат и телефон, не забыв удостоверение журналиста, и, выскочив из машины, помчалась в сторону отеля. Пробегая по территории, она почувствовала как в кармане зажужжал брелок от «Кейси», оповещающий, что он закрыл машину.

Пока она бежала по парковой зоне к входу в отель, мимо неё пронеслась ещё одна патрульная машина с включёнными мигалками и сиреной. Впереди у входа была толпа зевак, и Аня окончательно убедилась, что случилось что-то неладное.

Через толпу пришлось протискиваться. Никто из людей не решался войти внутрь, но закрыли вход плотной стеной. Если для полиции сделали коридор, пропуская их вперёд, то для девушки с фотоаппаратом поблажек не было никаких.

Послышался ещё один звук сирен. Видимо, приближалась скорая помощь.

Аня подбежала к двери, но её тут же остановил патрульный, оставленный охранять вход в здание, чтобы никто не вбежал, и никто не убежал.

— Вы куда? — только и спросил он, выставляя руку вперёд.

Аня подняла бейджик, висевший на её шее, на уровень глаз полицейского:

— Анна Бонн — редактор газеты «Гражданин Ахинмая», — выдохнула девушка на одном дыхании.

— Когда успели? — покачал головой патрульный.

— Ехала за вами.

Полицейский отступил, пропуская девушку и смотря ей вслед.

Лифт был от входа справа за углом, и жертвы с убийцей от входа видно не было, но Аня туда и не смотрела. Она шла прямо к стойке регистрации, находившейся в центре холла. Около стойки трое полицейских разговаривали с управляющим отеля и охранником, а за стойкой стояли два администратора.

Управляющий — невысокий суетливый мужчина в летнем костюме — стоял лицом к входу и первым заметил Анну. Он был бледен, много жестикулировал, с патрульными был вежлив, но, увидев девушку с фотоаппаратом, побежал в её сторону, сменив вежливость на грубость.

— Эй! Эй ты, с фотоаппаратом! — кричал он, как будто Анна его не видела. — Здесь нельзя фотографировать!

Анна знакомым жестом подняла удостоверение на уровень глаз мужчины, и повторила то, что сказала полицейскому на входе, но управляющий защищал вверенное ему хозяйство хваткой бультерьера. От слов он перешёл к делу и толкнул Аню два раза так, что ей пришлось отступить.