Даррелл Швейцер - Секретная история вампиров

Переодетый философом отец лжи достал из складок одеяния кинжал, закатал рукав и разрезал кожу на руке от сгиба локтя до ладони.

— Подойди и насыться, — сказал он, а кровь из раны тут же хлынула ручьем и закапала на скалистый откос. — Испей моей крови, удовлетвори жажду.

— Не стану, — отвечал Антоний. — Ни ныне, ни впредь. Ты не сможешь вселить в меня ужас, о дьявол, ибо я покрыт броней моей веры в Бога и спасителя Иисуса Христа. Тебе не соблазнить меня, о искуситель, потому что я вооружен уверенностью в спасении и неприкосновенностью моей бессмертной души. Будет нужда — напьюсь воды, но не крови. Я унесу свою жажду в могилу независимо от того, насколько долог будет мой земной путь.

Дьявол поднял руку и слизнул собственную кровь, что доставило ему изрядное удовольствие. Затем обернулся. Посмотрел назад.

Антоний не видел четыре крадущиеся фигуры до тех пор, пока дьявол прямо не взглянул на них. Может, они появились в тот момент, но скорее блуждали поблизости, потихоньку приближаясь под покровом темноты.

— А-а! — воскликнул дьявол, словно не удивившись им, хотя сам вовсе не замечал их присутствия до тех пор, пока его не заставил обернуться приглушенный звук. — Вот те, кто никогда не откажется от крови. Хотя я сомневаюсь в том, что они томимы жаждой так же долго, как ты.

Он протянул руку, приглашая фигуры приблизиться.

Те осторожно подошли. По меньшей мере, они были удивлены, потому что не привыкли к подобным приглашениям — или, вернее сказать, к каким бы то ни было приглашениям.

Антоний во все глаза смотрел на приближавшиеся фигуры, освещенные тусклым светом убывающей луны, все же прибавлявшей света к слабому мерцанию далеких звезд. Незнакомцы оказались такими тощими, что были похожи на ходячие скелеты, одетые в лохмотья, но глаза их были огромны, сияли ярко и алчно, а тонкие губы поджались в предвкушении пиршества.

Дьявол добровольно протянул им руку. Рана была большой, и все четыре существа могли бы присосаться к ней одновременно, по двое с каждой стороны руки. Если бы в Сатане было столько же крови, как в обычном человеке, то каждый из них мог бы насытиться вдоволь, и еще бы осталось. Но не это произошло.

Четыре вампира накинулись на добычу, словно стая шакалов, вцепились в свою жертву когтями, огрызаясь и терзая друг друга. Доведенные до бешенства жаждой крови и близостью ее удовлетворения, они наносили удары и раны куда попало, стараясь скорее не допустить до добычи товарищей, чем завладеть ею.

Они слизывали и высасывали кровь, лакали и глотали, но все же большая часть алой влаги лилась впустую. Дьявол свалился наземь, и тут же вампиры вцепились ему в руки, ноги и горло. Все раны кровоточили чрезвычайно сильно, что показалось Антонию необычным — словно в слюне вампиров содержалось вещество, препятствующее свертыванию крови.

В родном городе Кома, да и в Александрии то же — втени от стены библиотеки, — Антонию приходилось видеть голодных собак, дерущихся из-за кости. Но развернувшееся нынче перед его глазами действо было совсем иным. Даже изголодавшиеся собаки сохраняли к сородичам некое подобие уважения: скалились и рычали, вместо того чтобы набрасываться и наносить раны. Вампиры же подобной сдержанности не ведали. Они не скалились, не рычали, а сразу вонзали когти и зубы в тело соплеменников. Норовили выколоть друг другу глаза и вцепиться в горло смертельной хваткой. Но столь кровожадные намерения им никак не удавалось претворить в жизнь, время шло, кровь дьявола стекала на землю, и его смерть казалась неминуемой.

Дерущиеся очутились у кромки обрыва. Сначала сорвался один вампир, затем — другой. Остались двое, и драка сделалась гораздо менее хаотичной и более сосредоточенной.

Два оставшихся вампира сражались изо всех сил, а дьяволова кровь все сочилась из ран.

Ошеломленный Антоний не сводил глаз с поля боя.

Наконец один вампир упал и больше не встал — он не умер, но все конечности у него были растерзаны, к тому же он, вероятно, потерял сознание. Победитель, которому тоже изрядно досталось, поспешил высосать оставшуюся кровь из последних иссякающих ручейков, сочащихся из дьяволовых ран, а также вылакать несколько лужиц, собравшихся в выемках скалы. Угощение показалось Антонию весьма скудным.

Закончив трапезу, вампир осторожно уселся, поддерживаясь покрытыми ранами, искалеченными руками, и взглянул на Антония. Глаза его, не лишенные разума, горели ярким и диким огнем.