Елена Кипарисова: Там, где рушатся замки

— Как скажешь, — сухо ответил он, сворачивая газету и откладывая ее в сторону. — Так в чем дело?

— Ты знаешь.

— Не совсем.

— К черту, отец! Я хочу поговорить о Теоне и о твоей роли во всей этой истории. Так яснее?

— Не понимаю о чем ты. Она умерла потому что была охотником, и даже учитывая сей факт, я не имею к ее смерти никакого отношения. Предъяви счет Даргону, если конечно найдешь его.

— Прекрати. Ты знаешь, что она не была охотником. И хватит мне лгать, — прошипел я, с трудом сдерживаясь, чтобы не накинуться на него. — Очередная игра?

— Ее бабушка была охотницей, так что я сделал вполне логичный вывод, что и она тоже, — усмехнулся вампир, не мигая, смотря на меня.

— Ты знал, что она невиновна. Но всё равно рассказал мне, хотя мог выбрать любой другой момент, когда я не был бы на таком взводе. Ты ведь хотел, чтобы я прогнал ее. Зачем?

— Потому что эта была единственная возможность вычислить предателя, — спокойно признался он. — Она входила в его планы, а значит, он бы ее не упустил. Я приказал следить за высшими вампирами в Совете. И как удачно. Я не прогадал. Даргон отправился за ней спустя считанные часы. Я спас весь мир от развала.

— Ты убил ее! — вскричал я, кинувшись к нему и вздернув с кресла, отбросил к стене.

— Тише, сын, — примирительно поднял руки вампир. — Это было для общего блага. Всего лишь одна жертва и мир вернулся к своим началам. Правда, я не думал, что охотники убьют Даргона. Мне действительно хотелось бы взять его на себя, но раз так уж сложилось…

Договорить он не успел. Мне пришлось схватить его за горло и вновь впечатать в стену, чтобы прекратить эти откровения. Я просто не верил, что отец был настолько жесток.

— В чем она была виновата? Ты же знал, что я к ней чувствую. И всё равно решился на это? — голос дрожал, а рука всё сильнее сжимались вокруг его шеи.

— У вас бы ничего не вышло, — хрипло проговорил он, терпеливо вынося приступ моего гнева. — Что случилось, когда она узнала о твоем прошлом? Ну же, Эдриан, расскажи мне всё.

Я отпустил отца, повернувшись к нему спиной. Мне не хотелось признавать его правоту.

— Ты и сам знаешь. Но она бы поняла. Я смог бы всё ей объяснить. Прошлое должно оставаться в прошлом. Я изменился для нее.

— Не смеши меня, — ответил вампир, подходя ближе. — Она никогда бы не простила тебе эти смерти. Им всё равно как давно это было, и что ты мог измениться. Ты никогда не смоешь кровь со своих рук. Ты убийца. Прими это с гордостью, а не как жалкий щенок. Мы удержали мир от войны, и всё благодаря ей. Как странно — она начала эту войну, она же ее и закончила.

— Ты ничего не расскажешь ее родителям, — мрачно проговорил я, повернувшись к нему и посмотрев прямо в глаза. — Ее имя никогда не будет опорочено. Иначе, тебе придется дело со мной, и я покажу тебе какой из меня убийца.

Отец долго молчал, а потом лишь кивнув, вышел из комнаты. Я остался один.

Родители Теоны навещали отца и мать, но я не нашел в себе сил, чтобы остаться с ними в одной комнате. Им сообщили, что их дочь погибла. Стражи пытались освободить ее от рук охотников, но операция провалилась, погребя девушку и похитителей под тоннами кирпича и бетонных плит. Никто не сказал им правды. Отец был милостив, подумав, что так будет лучше, чем раскрывать то, что уже нельзя было доказать. А может, подействовали мои угрозы, но что, вернее — страх бросить тень на репутацию нашей семьи.

Отец Теоны остался в Совете, и в нем я увидел достойного противника своему родителю, готового отстаивать права людей. Сразу стало понятно, что это будет битва характеров, и я бы не стал сбрасывать человека со счетов. Было больно, что мир продолжал идти вперед даже без моей спутницы.

— Ты не веришь в ее смерть, — скорее подтвердила свои догадки, чем спросила мама, садясь на диван рядом со мной.

— Верю, — соврал я, увиливая от ее взгляда. Бессмысленно, она и так знала мою ложь.

— Не слушай отца. Я знаю, что она была совсем не такой, как он пытается представить. Мы часто проводили время вместе, и в ней не было фальши. Когда ты пострадал, Тео день и ночь провела у твоей кровати. Это не было притворство.

Я вспомнил тот миг, когда, очнувшись, увидел ее у своей кровати. Эти заплаканные глаза и немного грустная улыбка стоили целого мира. Ее слова были навсегда высечены в моем сердце. Я отдал бы многое, чтобы прожить эти минуты вновь.

— Она могла уцелеть. Ни один из стражей не сказал, что видел ее там.

— Милый, я знаю как тебе больно. Кровные узы сможет разбить только время. Поверь, я тоже по ней скучаю, но сидеть взаперти это не выход.