Андрей Звонков - Любовью спасены будете...

После семьдесят третьего года, когда объединили скорую и неотложку, обнаружилась острая нехватка заведующих подстанциями, и Герману, к тому времени уже около пяти лет проработавшему старшим врачом, предложили возглавить новую подстанцию на окраине Москвы. Он подумал и согласился.

Стахис подвинул Носову чашку со свежезаваренным чаем – Вилечка позаботилась – и спросил:

– Ну, как работается? – Он всегда так спрашивал, когда в неформальной обстановке сталкивался с Носовым. Его мартышка, как он называл дочь только с глазу на глаз, по-домашнему, сидела напротив, размешивала ложечкой сахар в изящной перламутровой чашечке и изображала пай-девочку. Маленькая, Носову она была чуть выше плеча, с очень гармоничной фигуркой, вьющимися каштановыми волосами и огромными, чуть выпуклыми (в отца) глазами, поверх которых опускались пушистые ресницы, она сидела, помалкивая, лишь тихонько отхлебывала с ложечки горячий чай.

Носов пожал плечами:

– Да в общем все нормально. Рутина…

Стахис понимающе кивнул. Они еще некоторое время молча потягивали чай, потом Вилечка вылезла из-за стола, при этом край ее халатика зацепился за угол и расстегнул пуговичку, открыв совершенно голенький смуглый живот. Герман сверкнул глазами. Вилечка спокойно застегнула пуговку и сказала:

– Жарко же…

Носов сделал вид, что ничего не заметил.

– Иди поспи! – приказал заведующий подстанцией. – Вы же последние…

В этот момент под потолком кухни загудел селектор, усилитель, выключенный с вечера, разогревался. Стахис удивленно поднял брови. Он не успел ничего сказать…

– Всем бригадам на вызов! – сказала диспетчер и добавила: – Герман Исаевич, доктор Стахис! Зайдите в диспетчерскую!

Стахис начал выдираться с любимого места Носова, при этом у него на халате оторвалась пуговица, открыв покрытое густым черным волосом пузо, он чертыхнулся, но тут же добавил: «на мне свитер» – и быстрым шагом направился в диспетчерскую… Носов, как всегда, не спеша допил остывающий чай и, ополоснув кружку, пошел следом.

– Володя! Морозов! Вставай! У вас вызов. – Костин тряс Морозова за плечо.

Морозов открыл один глаз:

– Чего?

– У вас вызов, – сказал Костин, – у всех вызов, самолет упал.

Морозов закрыл глаз и открыл рот.

От такого многоэтажного мата, да еще с закрытыми глазами, Сашка отскочил к двери.

– Ты Михалыча своего разыгрывай, – шумел, не открывая глаз, Морозов. – Я тебе не салага, чтоб со мной так… – Он замолчал, перевернулся, дрыгнул ногой в направлении Костина и накрылся одеялом с головой.

В этот момент открылась дверь фельдшерской и вошел Носов.

– Володя! Подъем! Под Зеленоградом на взлете упал Ил-62, девяносто шесть пассажиров. Пошли! Вилена останется на подстанции…

– Таскать нам не перетаскать… – проворчал Морозов и, вздыхая, принялся обувать кроссовки и натягивать на голое тело халат…

Рейс на Аддис-Абебу вылетел из Шереметьево-2 в четыре тридцать, через пять минут после отрыва бортинженер доложил о пожаре в правом двигателе. Самолет шел на форсаже, но командир приказал применить систему пожаротушения. Сразу после аварийного плегирования зажегся сигнал о пожаре в левом… Самолет рухнул в лес в тридцати километрах от Москвы, едва не зацепив антенны последней высотки поселка Менделеево, пропахал в лесу полосу в полкилометра и взорвался, оставив после себя вывороченные стволы и комья мокрой земли… Одна пара двигателей полностью погрузилась в болотную жижу, а вторая застряла на островке среди тлеющих берез. Изломанное тело самолета зарылось в грунт. Топливо, распыленное в воздухе, вспыхнуло ослепительно-белым шаром и, погорев несколько минут, утихло, остались лишь вывороченные стволы да горящая земля.

Герман Стахис возглавлял колонну из восьми машин своей подстанции. Шли быстро, с маяками, им было ближе всех ехать. Далеко сзади мигали маячки других колонн. Светало. Скоро пять…

Носов перевернулся и влез в салон через окошко.

– Володя! – распорядился он. – Приготовь перевязку, косынки…

– Какие косынки? – удивился Морозов. – Сейчас мешки нужны! Будем руки-ноги собирать по всему лесу…

– Ну, может быть, кто-то выжил… – неуверенно сказал Носов.

– Доктор! Виктор Васильевич! – вытаращил глаза Морозов. – Там же по тридцать тонн керосина в каждом крыле, они ж в Африку летели с дозаправкой в Тунисе. Дай бог вообще хоть что-нибудь найти…

– Это точно! – подтвердил Толик.

При проезде через Зеленоград колонна въехала в облако с резким запахом керосина… Морозов проговорил: