Георгий Старков - Тихий холм

Господь на небесах не услышал. Он не взял её к себе. Хизер продолжала стоять, вдыхая раскалённый воздух, и была жива. Огонь не смел к ней притрагиваться. Она чуть приподняла веки и опустила голову. Вот она, стихия цвета жаркого заката, переминающаяся у подошв. Вокруг ног – чёрный круг пола, сухой и холодный.

Не может быть...

Хизер увидела, как её правая нога поднялась, застыла в воздухе и неуверенно двинулась вперёд по воздуху, во власть огня. Пламя задрожало, словно на него налетел порыв злого горного ветра... и сгинуло. Сапожок твёрдо встал на пол, изрисованный сходящимися в одной точке прямыми. Ещё один шаг. Стена огня почтительно расступалась перед девушкой. Хизер почувствовала, как на её лице проступает улыбка. Нехорошая улыбка, не сулящая ничего хорошего тому, кто прятался за грядой огня.

Она пошла вперёд, прорезая чёрную борозду среди угасающего оранжевого луга. Медленнее, чем хотелось бы... Когда она увидела Бога и Его рыбьи глаза, остановившиеся в безмолвном удивлении, её охватило торжество. Да, тварь. Удивляйся, бойся, рвись пополам. Я жива и неподвластна твоим заклятьям. Последние остовы пламени сиротливо запылали в углах.

Бог опирался на тонкие костлявые руки; голова находилась на уровне груди Хизер. Она сделала шаг к Нему, не вполне представляя, что будет дальше. Что она сможет Ему сделать? Не давая времени на размышления, Бог вдруг нелепо и проворно размахнулся правой рукой и влепил Хизер сильную пощёчину – такую, что она кубарем отлетела в сторону, и рот её наполнился тягучей жидкостью. Удар на минуту вывел её из строя. Каморка потемнела, наполнилась зловещими силуэтами и тенями, снующими над ней. Усилием воли Хизер вытянула своё сознание из омута оцепенения. Рот был полон крови: то ли повреждена гортань, то ли она откусила себе щёку...

Бог с бессильной злобой наблюдал за тем, как девушка поднимается на ноги, сплёвывает кровавую массу и снова оборачивается к Нему. На этот раз – с непоколебимой решимостью. С гневом, который скопился за последние сутки в многотонный пороховой склад. И она сознательно подносила спичку к фитилю.

Тесная подземная комната вдруг ожила. Стены прогнулись наружу и заходили ходуном. Сверху что-то посыпалось – наверное, пыль, отслоившаяся от старых стен при тряске. Пыль запорашивала глаза, выбивая слёзы, но Хизер ступала вперёд, не останавливаясь, не отрывая взгляда от глазниц Бога, гипнотизируя Его, не давая высвободиться от опутывающих невидимых ниточек. Бог сначала был неподвижен, потом вдруг забился на месте, завертелся волчком, но так и не смог отвести глаза от Хизер. Поздно.

Тень от колыхающихся штор на стене. Карты, осыпавшиеся по полу. Альбом-раскраска с забавным корявым человечком на обложке. Ручонка, указывающая на мутное черно-белое фото озера, голосок: «Что это?». Белое солнце на небе, руль от машины перед глазами и Мона, переползающая на её колени. Всё мчится с быстротой ракеты, картинки сменяют друг друга... но это приносит не боль, а странное, эйфорическое облегчение. Хизер продолжает улыбаться, и в мёртвых глазах лежачего Бога разгорается паника.

Три женщины. Три жизни, отравленные непрошеным гостём, поселившимся внутри них. Алесса. Шерил. И Хизер. В какой-то момент она осознала, что больше не одна в решающем поединке. Единые в одном лице и в одном времени, они пронзали стрелами своих проклятий существо, бьющееся в судорогах перед ними, того, кто был виной кошмару длиной в двадцать четыре года. Бог взвыл; капли огня срывались с кончиков пальцев, но тухли, не долетая до пола. Он попытался дотянуться до них, сбить с ног, но не сумел даже сделать маленькое шевеление. Его кожа посинела, пожухла, белеющие кости наполнились иссушёнными порами. С хрустом переломился позвоночник. Бог ничком упал вниз, ткнулся лицом в круг, втягивающий в себя мириады линий. На полу растеклась лужа стылой крови.

Получай!..

Как армия ночных светлячков, линии, пересекающие круг, засияли зелёным огнём и подались вверх огненными струнами. Мгновение – и перед ней был уже не Бог, а комок адской плоти, ещё живой, но сжигаемый бушующим пламенем. Хизер пришлось податься назад, чтобы бешеный танец горячего воздуха не увлёк её саму. Бог, на глазах рассыпающийся в прах, вдруг перестал дёргаться в агонии и подался вперёд в последнем рывке. Чёрная, похожая на большой кусок золы, голова была совсем близко от неё... потом сгоревшие веки поднялись, крошась в пепел, чтобы Хизер смогла увидеть безумные жёлтые глаза, светящиеся необъяснимым глумливым торжеством. Длилось это какую-то долю мгновения – Бога втянул в себя огненный водоворот, и Хизер в последний раз увидела, как плавятся эти ужасные глаза, стекая яичным желтком. Пламя вспыхнуло, как лампа фотоаппарата.