Ирина Щеглова - Нож оборотня

Вовка пристально посмотрел прямо в глаза матерому волку. Он где-то читал, что ни одно животное не может вынести человеческого взгляда. Но волк, видимо, об этом не знал и глаз не отвел, смотрел на Вовку не моргая.

– Прочь! Пошел прочь! – в отчаянии крикнул Вовка.

Волк не пошевелился. Молодые его сородичи завозились, негромко взвизгнули. А старый разинул пасть и как будто попытался что-то сказать, вышло неразборчиво, но Вовка был уверен: волк говорил с ним!

– Убирайся, – медленно, но отчетливо произнес Вовка. – Нас двое, еще неизвестно, кто кого.

Матерый выслушал, поерзал и снова выдал серию звуков.

Мишка шепнул:

– Он тебя понимает!

Матерый встал, отряхнулся и, приблизившись к пню, положил на него правую лапу.

– Ничего себе! – выдохнул Мишка. – Вован, а вдруг это не волки, а собаки?

– Какие там собаки! – отозвался Вовка. – Ты что, сам не видишь?!

– Я вижу, но они же дрессированные!

– Сам ты дрессированный! – огрызнулся Вовка. Но он и сам понимал: с волками нечисто. Как будто старый вожак действительно хотел что-то сказать Вовке, естественно, волчья пасть не человеческая, но волк силился, именно силился сказать слова!

Матерый прыгнул на пень, рыкнул, заскулил, поднял морду, взвыл негромко.

Мишка вздрогнул, дернулся нож в его руке.

И тут над поляной разнеслось:

– Вовчик, Вовчик, верни ему нож! – Вовка невольно оглянулся, из-за деревьев на поляну, проваливаясь и утопая в глубоком снегу, выбрался задыхающийся дурачок Леша.

Вовка застонал. Только этого не хватало!

– Лешка! Уходи! Беги в поселок!

Но дурачок и не думал убегать, он упорно двигался к мальчишкам, улыбка до ушей. Было видно, Леша устал, на лбу блестели бисеринки пота.

– Отдай им нож, – повторил он, сбиваясь с дыхания.

– Кому? – не понял Вовка.

– Отдай, им без ножа не обернуться, – попытался объяснить Леша совсем уж непонятно.

Матерый снова взвыл.

– Вовка, они нам путь отрезали! – шепнул Мишка. Из-за деревьев появились еще несколько волков. Они окружали мальчишек и Лешу, выходили, ложились на снег и смотрели. Ждали.

– Все, теперь не уйти, – выдохнул Вовка, – эх, Леша, Леша, ведь успел бы убежать и позвать на помощь!

– Не надо помощь, не надо, – лепетал испуганный дурачок, – отдай нож, и они уйдут.

Вовка посмотрел на дедовский нож, потом на нож в руке у Мишки. Зачем волкам нож?

– Вовка, – шепнул Мишка, – это же оборотни!

– Совсем сбрендил! Какие еще оборотни?!

– Погоди ты! – остановил его Мишка. – Нож был воткнут в пень, так? И лыжи, три пары лыж в кустах!

– Не говори! Не говори! – замахал на него руками Леша и снова начал просить у Вовки: – Отдай нож! Отдай и прикажи, чтоб ушли!

Вовка, все еще не веря ни своим глазам, ни ушам, отобрал у Мишки нож. Он не знал, зачем это делает, но все-таки обратился к Матерому:

– Вот, смотри, я возвращаю вам ваш нож, кладу обратно, откуда взял. Ну! Уходите!

Волк отступил от пня. Но не уходил, выжидая.

– Ну! – Вовка замахнулся ножами для острастки.

Волк коротко рыкнул, отошел к деревьям, стая поднялась.

– Он тебе подчинился! – пробормотал Мишка.

Вовка осторожно приблизился к пню, бросая настороженные взгляды на Матерого, с силой вогнал нож в пень.

Матерый зарычал, но с места не сдвинулся.

– Все! – Вовка поднял руки, в правой он по-прежнему держал дедовский нож. И вдруг вожак склонил голову, как будто поклон отвесил или поблагодарил. Вовка моргнул. Волчья стая исчезла за деревьями. На поляне все так же оставались только вожак и двое молодых волков.

– Уходим, – приказал Вовка.

Леша тихонько засмеялся и хлопнул в ладоши.

– А с ним как? – спросил Мишка, кивая на дурачка.

Вовка взглянул на веселого Лешу, тот же был без лыж.

– Пусть идет впереди, по своим следам, – распорядился: – Леша, иди в поселок, иди!

Дурачок закивал, и, повернувшись, то и дело проваливаясь, попытался идти, но завяз основательно. Мальчишки вытащили его из сугроба, потащили на себе, то и дело оглядываясь на волков. Те сидели неподвижно, смотрели вслед.

С трудом дотащились до опушки, здесь идти стало полегче, а у лесопилки выбрались на проселок, укатанный трактором.

Лешка все время смеялся и напевал. Мишка был задумчив, Вовка злился. Загадка, с которой они столкнулись в лесу, не давала покоя. Он больше не чувствовал страха, только усталость и раздражение, доходящее до злости.

Ни в каких оборотней Вовка не верил. Все это бабкины сказки для малышни. Но поведение волков, а особенно их вожака, было настолько удивительным и неправдоподобным, что Вовка, как ни старался, не мог найти хоть какое-то разумное объяснение.