Томас Олд Хьювелт - Сглаз

Призывы к расправе разлетелись быстрее, чем он мог предположить. Горожане жаждали наказать преступника.

Стив шарил глазами по толпе – и вдруг инстинкт выживания указал ему на какого-то мужчину. Тот стоял к нему вполоборота, но Стив сразу признал в нем Уоррена Кастильо.

Стив метнулся к нему:

– Уоррен!

Он замешкался и коснулся руки Кастильо.

– Что здесь творится?

Уоррен повернулся, и Стив увидел в его руках здоровенный секач.

– Привет, Стив, – произнес Уоррен. – Давно не виделись. Как похороны?

Стиву в ноздри ударил едкий запах пота, смешанный с чем-то еще, – и он отпрянул в сторону.

Какой-то странный голос у Кастильо, и интонации слишком подозрительные, подумал Стив.

Уоррен казался пьяным, но Стив не чувствовал запаха алкоголя, лишь смрад разложения.

– Джослин не видел?

– Что за Джослин?

Пауза.

– Моя жена.

– Моя жена? – переспросил Уоррен и помолчал. – Моя жена набрала утром в лесу ягод можжевельника и крестовника, – добавил он. – Говорит, они воздух очищают. Не знаю, кто ее этому научил, но…

Умолкнув, он провел пальцем по лезвию секача.

– Но почему ты, Стив? Зачем ты ей глаза-то открыл?

Стив захотел ответить, но, открыв рот, он не сумел издать ни единого звука.

Спустя секунду его спина взорвалась болью, но на сей раз он смог выдохнуть.

А удар был сногсшибательным в прямом смысле слова. Стив рухнул ничком и ударился подбородком о бордюрный камень. Лязгнули зубы, а перед глазами замелькали кроссовки, сапоги и слипоны горожан.

Стив со стоном перекатился на спину и увидел лицо Рэя Даррела и черное дуло ружья, нацеленное ему в лоб.

– Только погляди на себя, парень, – пробурчал Даррел. – Зрелище, достойное, чтобы истинный американец прослезился, а?

– Рэй, – прошептал Стив. – Не…

– Предатель!

С этими словами Рэй выпрямился и ударил его ботинком по лицу. Раздался хруст сломанной кости, и челюсть Стива пронзила нестерпимая боль. Стив запрокинул голову, закашлялся, разбрызгивая вокруг себя кровь, и потерял сознание.

Он очнулся через минуту (хотя, возможно, и через пару секунд). Почувствовал, что его куда-то волокут. Толпа возбужденно выла. В воздухе пахло гарью. Стив внова надрывно закашлялся и выплюнул зуб.

Мир перевернулся, когда его подняли вверх ногами. Стива замутило и чуть не вырвало. Ему почудилось, что он летит и уже никогда не вернется на землю. Толпа несла его через кладбище, навстречу казни. О суде не могло быть и речи. Кожа Стива натянулась на черепе, волосы трепал ветер, искалеченный рот открылся, чтобы издать последний крик…

А потом произошло нечто неожиданное.

Картина на периферии его видения задрожала, и Стив вдруг понял, что видит горожан взглядом тех глаз, которых он так долго боялся… глаз, с которых он срезал швы.

Вероятно, это случилось потому, что он стал парией, как и Катерина. Стив превратился в главного виновника несчастий и бед горожан. Они были уверены, что именно он нарушил их иллюзорный покой.

Однако сейчас он оказался единственным человеком в Блэк Спринг, который понял Катерину. Она была его родственной душой, а не злобным исчадием ада, проклинающим все вокруг.

Откровение постигло его, когда толпа уже приблизилась к горящей церкви. Он был в эпицентре кошмара, но паника не захлестывала его. Он чувствовал некую связь с Катериной, своего рода эмоциональную близость. Ему сразу стало легче. Он ощутил принадлежность к чему-то очень важному. Стив расслабился, несомый руками инквизиторов – их прикосновения даже успокаивали его. Он зажмурился, но продолжал видеть мир глазами Катерины. Вырванная из благословенной тьмы, она была вынуждена узреть то, что сделали с Блэк Спринг три столетия так называемой цивилизации.

Но Стив был не единственной жертвой: в церковь тащили тех, кто, по мнению остальных, «провинился». Людей грубо швыряли внутрь под нестройный хор голосов.

У стен сооружения лежали пропитанные бензином охапки соломы и автомобильные шины.

Тео Стэкхаус, палач с Храмового Холма, размахивал факелом. Он был без маски, в ней он явно не нуждался.

Молодая женщина с младенцем на руках попыталась сбежать, но ей выстрелили в затылок, после чего затащили ее тело в церковь – вместе с еще живым ребенком, который продолжал цепляться за мать.

– Ведьма! Ведьма! Ведьма! – скандировала толпа.

Стива бросили в притвор. Он упал на груду трупов, и двери захлопнулись у него за спиной. Пополз прочь по телам, на которых запеклась кровь. Кто-то наступал на него, но Стив смог выбраться на свободный участок, нащупывая руками еще прохладный пол.