Лиза Смит - Начало

— Ты готов, сын? — Отец ткнул меня локтем в бок, и я заметил, что все уже доели. Налили еще вина, и оркестр, сделавший перерыв на время трапезы, снова заиграл в углу. Настал момент, которого все ждали: все знали, что будет объявлено о помолвке, а значит, за этим последует празднование и танцы. Так всегда происходило на подобных торжествах в Мистик-Фоллз. Но никогда прежде я не был в центре внимания. Словно по сигналу, Онория наклонилась в мою сторону, а Дамон ободряюще улыбнулся. Чувствуя, как к желудку подступает тошнота, я глубоко вдохнул и постучал ножом по хрустальному бокалу. В зале немедленно воцарилась тишина, и даже слуги остановились на полпути и уставились на меня.

Я встал, сделал большой глоток вина для храбрости и прочистил горло.

— Я… э… — начал я низким, напряженным голосом, который и сам не узнал. — Я хочу сделать объявление. — Уголком глаза я увидел, как отец хватается за бокал с шампанским, готовый вскочить и произнести тост. Я взглянул на Катерину. Она смотрела на меня, глаза в глаза. Я отвел взгляд и так сильно сжал бокал, что он чуть не лопнул. — Розалин, я прошу вашей руки. Вы окажете мне честь быть вашим мужем? — поспешно проговорил я, роясь в кармане в поисках кольца. Наконец я извлек коробочку и встал на колени перед Розалин, пристально глядя в ее водянистые голубые глаза.

— Это вам, — хрипло сказал я, со щелчком открывая крышку и протягивая ей кольцо.

Розалин завизжала, и в зале послышались жидкие аплодисменты. Кто-то похлопал меня по спине, я обернулся и увидел ухмыляющегося Дамона. Катерина вежливо аплодировала с непонятным выражением лица.

— Вот. — Я взял тонкую белую руку Розалин и надел кольцо ей на палец. Оно было велико, и изумруд скособочился к мизинцу. Розалин выглядела ребенком, примеряющим мамины украшения. Но ее, казалось, совсем не беспокоило, что кольцо не подходит. Напротив, она вытянула руку, любуясь, как бриллианты отражают свет от свечей на столе. Вокруг нас сразу же началась толкотня из-за женщин, воркующих над кольцом.

— Это надо отпраздновать! — прокричал отец на другом конце стола. — Сигары всем! Стефан, сынок, иди сюда! Ты сделал меня счастливым отцом!

Я кивнул и на трясущихся ногах направился к нему. Всю свою жизнь я стремился заслужить одобрение отца, и в том, что сейчас происходило, мне виделась ирония судьбы: сделав его счастливейшим из людей, я почувствовал себя мертвым.

— Катерина, вы потанцуете со мной? — расслышал я голос Дамона сквозь грохот отодвигаемых стульев и звон посуды. И замер в ожидании ответа.

Катерина подняла глаза, бросив хитрый взгляд в мою сторону. Она долго смотрела на меня. Дикое желание сорвать кольцо с пальца Розалин и украсить им бледную руку Катерины почти победило меня. Но отец увлек меня за собой, и, прежде чем я смог опомниться, Дамон схватил Катерину за руку и повел ее танцевать.

Вся следующая неделя прошла как в тумане.

Я разрывался между примерками в магазине миссис Фелл, визитами в душную гостиную Картрайтов и походами в таверну с Дамоном. Я старался забыть Катерину, закрывал ставни, чтобы не было соблазна поглядеть через лужайку на домик для гостей. Я заставлял себя улыбаться и приветствовал Дамона с Катериной взмахом руки, наблюдая, как они исследуют близлежащие сады.

Однажды я забрался на чердак и долго смотрел на портрет матери. Я пытался понять, какой совет дала бы мне она.

Любовь — это терпение; я помню, как она повторяла это с певучим французским акцентом, когда мы читали Библию. Эта мысль успокоила меня. Возможно, любовь еще могла прийти к нам с Розалин.

И я попытался полюбить Розалин или хотя бы начать испытывать к ней привязанность. Я знал, что за ее незаметностью и волосами грязно-белого цвета я должен суметь разглядеть милую девушку, которая станет преданной женой и матерью. И наши последние встречи вовсе не были ужасными. Розалин пребывала в приподнятом настроении. У нее была новая собака, холеная черная тварь по имени Шейди, которую она повсюду таскала за собой, чтобы нового щенка не постигла участь бедняжки Пенни. В какой-то момент, когда Розалин, глядя на меня снизу вверх с немым обожанием, спрашивала, какие цветы, сирень или гардении, я предпочел бы видеть на нашей свадьбе, я уже почти любил ее. Возможно, этого будет достаточно.

Отец, не теряя времени даром, уже организовывал следующий прием — барбекю в нашем поместье. Он пригласил всех соседей в радиусе двадцати миль. Я узнавал в лицо лишь немногих из тех молодых людей, хорошеньких девушек и солдат Конфедерации, которые, ведя себя по-хозяйски, слонялись по лабиринту. Когда я был младше, я любил приемы в Веритас: нам с друзьями всегда удавалось сбегать на замерзший пруд, поиграть в прятки на болоте, верхом съездить к мосту или, подзадоривая друг друга, понырять в холодные глубины Ивового ручья. Но сейчас я мечтал только о том, чтобы все поскорее разъехались, и я смог бы остаться один в своей комнате.