Чарльз Де Линт - Призраки в Сети

— Конечно. Я просто…

Я подождала немного, хотя была уверена, что, как бы красноречив он ни был на бумаге, сейчас он нужного слова не найдет.

— В некотором замешательстве, — закончила я за него.

— Это еще мягко сказано.

— Знаете что, — предложила я, — почему бы мне не дать вам попривыкнуть к этому?

Он схватил меня за руку, когда я уже повернулась, чтобы уйти, и вдруг… я не знаю… что-то меня пронзило… что-то странное. Больше, чем дрожь, сильнее, чем шок. Он так быстро отпустил меня, что я поняла, что он почувствовал то же самое.

— Вам надо идти? — спросил он.

Я покачала головой:

— Нет, но я все равно пойду. Это не значит, что мы больше не встретимся.

— Когда? Где? Здесь? На мосту?

— Где угодно, — сказала я ему. — Когда угодно. Не волнуйтесь. Я всегда вас найду.

— Но…

Я улетучилась в Пограничные Миры.

Мне было так же интересно встретиться с ним, как и ему со мной, но я вдруг почувствовала, что нуждаюсь в некотором пространстве, которое разделяло бы нас. Эта искра, которая проскочила между нами, лишний раз доказывала, что нечто, и даже понятно что, уже назревает.

— Весьма полезно держать некоторую дистанцию между собой и тем, кто тебя отбросил, — сказала мне Мамбо, когда я позже ее об этом спросила.

Мы сидели на крыше заброшенной фабрики в Катакомбах и смотрели на городские огни через реку Кикаха. Внизу, по булыжной мостовой, по своим делам шел ночной люд, для которого эта брошенная часть города стала домом. Шныряли наркоманы. Бездомные дети и бродяги, даже целые семьи, выбирали место и устраивались на ночлег. Стайки тинейджеров с окраин, да и из кварталов получше, курсировали туда-сюда, избегая байкеров и высматривая себе добычу по зубам, над которой можно вдоволь поиздеваться. Обычное дело в Катакомбах.

— Вообще-то, я всегда смутно чувствовала, что надо держать дистанцию, — ответила я, — но только не знала почему.

Мамбо настроилась на учительский лад:

— Притяжение между тенью и тем, кто ее отбросил, велико, и это вполне объяснимо. Когда-то вы были одним человеком — неудивительно, что вас друг к другу тянет. Но стоит только начать проводить с ним больше времени, узнать его поближе, и ты снова втянешься.

— Что значит «втянешься»?

— Он поглотит тебя, и все — как будто тебя никогда и не было. Такое случалось. И случается.

Иногда я испытывала столь острый интерес к кому-нибудь из Идар, что ходила по библиотекам и книжным магазинам и рылась в книгах в надежде что-нибудь о них разыскать. Больше всех меня интересовали Мамбо и Макси Роуз. Потратив довольно много времени, я в конце концов нашла книги, в которых они впервые появились.

Особенно трудно оказалось отследить происхождение Макси. Эта книга в свое время вышла тиражом всего лишь пятьдесят экземпляров и была так ужасно написана, что все владельцы стремились поскорее от нее избавиться.

После долгих поисков я обнаружила экземпляр… в библиотеке Кристи. Это была детская книжица из тридцати страниц на грубой скрепке. Она называлась «Тарабарский путешественник», принадлежала перу некоего Ганса Вуншманна, и, хотя мне удалось заставить себя прочесть ее дважды, я все равно так и не смогла понять, о чем она. Единственным персонажем, имевшим хоть что-то общее с действительностью, была Макси, и то в таком ужасном контексте это казалось, скорее, случайностью.

Я так и не поняла, кто такой «тарабарский путешественник», упомянутый в заглавии, и что вообще все это значит.

— А ты сама-то понимаешь, что хотел сказать этот Вуншманн? — спросила я Макси при следующей нашей встрече. — Ну, в той истории, где ты — одно из действующих лиц.

Макси рассмеялась:

— Разумеется! Он хотел сказать: «Посмотрите на меня! Я легко впадаю в патетику и двух слов связать не могу, но это же не причина, чтобы меня не печатать». Конечно, жаль, что он не сказал это покороче, — усмехнулась она. — Надо сильно напрячься, чтобы такое прочесть.

— Это было нелегко.

— Так ты все-таки прочла?

— Ага. Я уверена, что он хотел как лучше. Должно быть, во всем этом было нечто такое, что необыкновенно занимало его, если он потратил столько времени на то, чтобы это написать и издать за свой счет.

— Ах, если бы.

— Да ладно тебе, Макси! Признай хотя бы, что он старался как мог.

— Правда? — недоверчиво отозвалась Макси. — Да нет, я ничего не имею против издания книг за свой счет, просто терпеть не могу чепухи.

— Но…

— Меня очень раздражает, что я родилась именно в этой истории. Конечно, где уж мне было родиться в хорошей книге! Нет, конечно! Я непременно должна была появиться на свет в литературном эквиваленте помойки.