Чарльз Де Линт - Призраки в Сети

«Прости, что втравила тебя во все это», — говорит Саския.

Я рада, что она опять проявляет себя.

«Все это очень странно, — говорю я ей. Еще бы! Разговаривать с ней, находящейся у меня в голове, когда ее тело — у меня на руках! — Но все же я рада, что мы встретились».

Тут все должно было бы и закончиться. На нас должен был наброситься вирус — и конец всей истории.

Но спустя некоторое время после того, как я взяла тело Саскии на руки, я чувствую, что свет как-то меняется. Не могу объяснить, как именно. Дело не в температуре, не в яркости — скорее, в массе его, если можно так сказать. Он перестает быть нереальным, неощущаемым сиянием, начинает чувствоваться его физическое присутствие. Но если для меня он весит не больше перышка, то на все остальное оказывает гораздо большее давление.

Сверкающие волны золотисто-голубого света, отходящие от столба, омывают меня и устремляются дальше. Все, чего бы они ни коснулись, обретает свои нормальные форму и цвет. Растительность из спутанной проволоки становится действительно растительностью, бледно-зеленой и желтой. Камни из железа превращаются в настоящие камни, покрытые мхом. Джексон становится нормальным чернокожим человеком с темными курчавыми волосами. Его кожа обретает оттенок мокко.

А река света продолжает распространяться волна за волной. Сияющий прилив.

Свет окутывает пиявок и растворяет тела этих тварей, вызванных к жизни вирусом. А свет все продолжает распространяться. Развалины здания тоже обретают цвет — даже представить себе невозможно, сколько цвета сосредоточено в обыкновенном сером камне. Обычно никто на такие вещи внимания не обращает, но я сейчас еще как обращаю.

Я бережно кладу свою ношу на траву и встаю. Я уже собираюсь попросить Джексона помочь мне вынести Саскию из здания, когда все вдруг начинает дрожать, как исчезающий мираж, и через несколько секунд от здания и следа не остается. Да, именно так, оно словно уходит под землю, его как будто никогда и не было. Мы просто стоим на холме, на который вскарабкались, мне сейчас кажется, уже целую вечность назад. Мы видим, как свет заливает лес со всех сторон, оставляя после себя разноцветные пятна.

Все это напоминает фигуры какого-то замысловатого гавота: холм начинает оседать, его вершина постепенно сглаживается, и мы наконец оказываемся на равнине, которая находится на той же высоте, что и вся остальная местность. Из земли вылезают деревья, так же плавно и естественно, как исчезло чуть раньше здание. Это похоже на замедленную документальную съемку, показывающую, как бутон раскрывается в цветок. Но деревья из ростка с двумя листиками вырастают в столетних гигантов за считаные секунды.

Я ощущаю некоторую слабость в ногах — такую, какая бывает, когда после долгого плавания на лодке вновь ступаешь на берег. В воздухе появляется лесной запах. Пахнет мхом, сыростью, землей. Этот запах напоминает мне, как я впервые пересекла границу Других Миров с Мамбо. Для девчонки-сорванца все вокруг было так удивительно! Моя провожатая шариком катилась рядом со мной, помогая себе длинными паучьими руками. Тогда мы провели в лесу очень много времени. Мамбо назвала его Великим и объяснила мне, что он ближайший отзвук того, что называется Первоначальным Лесом, — огромного древнего леса, который Рейвен вызвал из темноты, когда творил этот мир.

Киберлес кажется мне похожим на тот лес. Здесь те же запахи и звуки. Разве что я чувствую подспудное течение чего-то чужого. Это даже не смутное ощущение, это что-то более низкого порядка, может быть цифровой пульс. Я понимаю: за все, что я испытываю сейчас, отвечает бинарный код. Но это не умаляет моего удивления перед огромным лесом, растущим вокруг нас.

«Что происходит?» — спрашивает Саския.

«Понятия не имею», — отвечаю я ей.

Я долго стою разинув рот, потом наконец поворачиваюсь к Джексону. Но прежде чем успеваю обратиться к нему, из-под земли появляются виноградные лозы и оплетают наши ноги. Они опутывают Джексона и буквально привязывают его к ближайшему дереву. Он так и повисает, прикрученный к стволу. Его ступни — в паре ярдов от земли, и он даже не пытается освободиться. Должно быть, уже наше чудесное избавление от пиявок стало для него шоком, да и превращение развалин на холме в этот лес — тоже.

Я тоже не пытаюсь бороться, может быть, потому, что со мной лозы как-то не находят, за что уцепиться. Мои стопы и лодыжки как будто смазаны жиром. И все же они продолжают виться вокруг них и пытаются ползти по моим ногам выше.