Мелисса де ла Круз - Любовь на крови

Теперь же Оливер встал посреди ресторанчика и откашлялся.

— Тост! — провозгласил он. — Тост за поразительную пару. Мне хотелось в этот торжественный момент произнести что-нибудь простое и элегантное, и потому я решил предоставить слово поэту. Вот стихотворение, сочиненное для свадьбы.

Оливер принялся читать стихотворение Фрэнка О'Хара. Это была запутанная история о любви и дружбе, и собравшиеся слушали с интересом.

— Это стихотворение такое длинное потому, что наша дружба такая долгая, особенно для этой жизни и по нынешним временам, — с улыбкой произнес Оливер, — Если бы я сам умел писать стихи, я бы постарался сделать его бесконечным, чтобы бесконечной была наша дружба!

— Верно! — воскликнул Джек, а Шайлер чокнулась с ним.

Оливер уселся на свое место под бурные аплодисменты, потому что все завсегдатаи ресторанчика заслушались музыкой его слов.

Следующей встала Блисс.

— Олли, после тебя трудно что-то добавить, — упрекнула она юношу. Потом кашлянула, — Я просто хочу сказать, что это большая честь для меня — находиться здесь сегодня. Мы любим тебя, Скай, а поскольку мы любим Скай, мы любим и тебя, Джек. Берегите друг друга. Будьте добры друг к другу. Мы желаем вам всего самого лучшего, и душой мы всегда с вами. Не забывайте нас и не забывайте просить о помощи, когда будете нуждаться в ней.

Девушка на мгновение умолкла, и Шайлер показалось, что сейчас Блисс заговорит о многочисленных опасностях, с которыми им вскоре придется столкнуться. Ее друзья знали, что после заключения уз они с Джеком должны будут расстаться, что это всего лишь крохотный миг радости перед долгой и мрачной разлукой и неведомой угрозой.

Послезавтра все они покинут Италию, и каждому предстоит собственное рискованное путешествие. Оливер вернется в Нью-Йорк, где загадочным образом похищают вампиров. Блисс отправится на поиски неуловимых гончих ада. Шайлер — в Александрию, во исполнение наследия деда. А Джек вернется, чтобы встретиться со своим близнецом и своей судьбой и проверить, сумеет ли он выиграть битву с самой смертью.

Но Блисс не стала говорить ни о чем мрачном. Да ей и не нужно было — они и так все думали об одном и том же. Девушка звонко произнесла:

— За Шайлер и Джека!

Раздались звон бокалов и веселые возгласы. Блисс крепко обняла Шайлер. Шайлер притянула в эти объятия Джека, а Блисс потеснилась и дала место Оливеру, и все четверо составили неразрывный круг.

На следующее утро, лежа в постели, Шайлер крепко прижалась к Джеку. Она чувствовала, как солнечный свет струится в комнату, наполняя ее теплом. Сегодня они заключат узы. Шайлер ощущала прикосновение его руки к ее талии, его кожи к ее коже, когда он запустил руку под тонкую ткань. Девушка повернулась к Джеку и очутилась в его объятиях.

Не сказав ни слова, Джек принялся целовать ее — в щеку, в шею, — и Шайлер почувствовала, как его тяжелое тело придавливает ее сверху. Сегодня вечером их свяжут узы.

Но сейчас, рано утром, они всего лишь два человека.

После всех этих свиданий в тайной квартире всякий решил бы, что они уже перешагнули грань. Но Шайлер все еще была девственна. Все еще невинна, хотя, возможно, не настолько наивна, как невеста-девственница, что ложится в брачную постель, нервничая и дрожа. Нет. Не настолько невинна. Но она хотела дождаться этого, хотела подождать, пока не будет готова, — и теперь она не желала более медлить.

Шайлер открыла глаза и обнаружила, что Джек смотрит на нее. Она прочитала в его глазах вопрос и ответила поцелуем. «Да, милый. Да. Сейчас».

Она подняла рубашку до груди и помогла Джеку снять ее; его пальцы легонько скользнули вдоль ее тела. Он был таким красивым, теплым и надежным! И он принадлежал ей. Шайлер чувствовала себя уступчивой и мягкой. Его кожа была горячей на ощупь, и казалось, будто у обоих жар.

Она не могла дышать, она не могла думать, она могла лишь чувствовать — чувствовать его поцелуи, и его прикосновения, и его вес, и их единство.

Джек погрузил клыки в ее шею, и она подчинилась ему, любви, наслаждению, возможности ощутить его повсюду, в каждой клеточке тела. Он взял ее и держал, и когда это произошло, она почувствовала себя ослабевшей, свободной и обновленной.

Шайлер не сдержала слез. Она была так счастлива! Хотя нет, «счастлива» — не то слово, оно не передает всего. Это сильное ощущение струилось через нее; она словно бы горела, подобно свече, под воздействием его любви и желания, она превратилась в сгусток нервных окончаний. Она чувствовала себя открытой, цельной и капитулировавшей.