Мелисса де ла Круз - Любовь на крови

В конце концов она разрешила одному посетителю войти.

Чарльз уселся на матерчатый складной стул и осторожно взглянул на сестру. Он долгое время молчал, глядя на ее спутанные волосы, темные круги под глазами, голубоватый цвет губ, говоривший, что ее организм обезвожен. Голубая кровь, сангре азул, поддерживала жизнь в Аллегре, но с трудом.

— Это ты сделал! — хрипло бросила Аллегра. — Ты во всем виноват!

Только такое объяснение она находила. Один лишь Чарльз обладал достаточной силой, чтобы сделать это. У произошедшего должна быть какая-то причина. Это мог быть лишь Чарльз.

— Я понятия не имею, о чем ты говоришь, — произнес Чарльз, подавшись вперед. — Аллегра. Посмотри на себя. Что случилось?

— Ты отравил его кровь! — тоном обвинителя произнесла Аллегра.

— Я ничего такого не делал. А если бы его кровь была отмечена, ты бы сейчас находилась в больнице, а не здесь.

Он встал и раздернул шторы, впуская свет в комнату. Аллегра прикрыла глаза от этой внезапной яркости.

— Так что произошло? Ты взяла этого человека в фамильяры?

Чарльз сжал кулаки, и Аллегра увидела, каких усилий ему стоило произнести эти слова.

— Поклянись, что ты не имел к этому отношения, — потребовала Аллегра. — Дай мне слово.

Чарльз покачал головой. Никогда еще она не видела его таким печальным.

— Я никогда не причинил бы вреда никому, о ком ты заботишься, и никогда не встал бы на пути у твоего… счастья. Мне только хотелось, чтобы ты была обо мне лучшего мнения.

Аллегра закрыла глаза и содрогнулась. Он говорил правду. А если Чарльз говорит правду, значит, ей придется взглянуть в лицо истине. Признать, что ее видение было предостережением.

— Что ты видела, Аллегра?

Аллегра отвернулась от Чарльза к стене. Она не могла ему сказать. Не должна была. Это было слишком ужасно.

— Что так напугало тебя? — ласково спросил он.

Чарльз опустился на колени рядом с ее кроватью и сложил руки в жесте мольбы.

Аллегра закрыла глаза и снова узрела чудовищное видение. Теперь она понимала, что это означает. В этом видении она не была мертва. Она спала. Она проспит долгие годы. Десять лет. Больше. Она зачахнет и уснет, а ее дочь вырастет без матери. Ее дочь вырастет в одиночестве, сиротой, еще одной подопечной Корделии.

А Бен — что произошло с ним? Почему его не было во втором видении? Что это означает? Аллегра не сомневалась, что именно он — отец ее ребенка. У ее малышки были его ласковые голубые глаза. Он присутствовал при ее рождении. В сердце Аллегры жила твердая уверенность, хотя разум кричал, что это невозможно. Она приведет их дитя в мир. Полукровку. Мерзость. Прегрешение против кодекса вампиров. Кодекса, который она сама помогала создавать и утверждать. Вампирам не дан дар сотворения жизни. Это благословение предназначено было для других детей Всемогущего, людей. И все же это произошло… но как?

В глубине души и крови Аллегра знала ответ. Он коренился где-то в ее прошлом… в прошлой жизни, воспоминания о которой были для нее непереносимы.

Что произойдет с Беном? Неужели Чарльз убьет его? Где он? Почему отсутствует во втором видении?

Аллегра никогда прежде не видела ничего подобного. Она не имела дара прозрения, как Хранитель.

Чарльз взял ее за руку.

— Что бы это ни было, что бы ни произошло, что бы ты ни увидела — бояться нечего. Тебе нечего бояться меня. Во веки веков, — прошептал он, — Ты знаешь это…

— Чарли, — вздохнула она, открывая глаза.

— Чарльз.

— Чарльз. — Аллегра взглянула на него, в его серо-голубые глаза, затененные густыми черными волосами. В конце концов она сказала ему то, во что верила, что так долго ощущала, но держала внутри, — Я не заслуживаю твоей любви. Больше не заслуживаю. С тех пор как…

Он медленно покачал головой.

— Конечно же заслуживаешь. Ты была моей испокон веков. Мы принадлежим друг другу.

Он крепче сжал ее руку, но это была сила нежности, а не собственничества.

А потом Аллегра наконец-то поняла. Вот способ остановить это. Остановить то падение в пропасть, которое она увидела. Не дать ужасному будущему наступить. Сохранить Бендиксу жизнь. Ибо она знала — знала! — что во втором видении он был мертв. Она должна предотвратить трагедию, которая наверняка произойдет, если она и дальше будет любить своего фамильяра. Ибо чувство, которое она испытывала к Бендиксу, называлось любовью — теперь она понимала это. Это была не обычная жажда крови, которая связывает вампира с фамильяром, нет — любовь. Ее собственная кровь, бессмертная голубая кровь, текущая в ее жилах, пыталась не позволить ей испытывать это чувство. Это она вызвала видение из будущего, дабы показать ей, что произойдет, если эта любовь продлится.