Лиза Смит: Дневники Стефана. Жажда крови

Мы с Дамоном с нечеловеческой скоростью бежали по улицам Нового Орлеана. Когда мы только приехали, он неохотно следовал за мной, но сейчас мы мчались бок о бок, а кирпичные и саманные строения по сторонам сливались в одно неясное пятно.

Арена изменила наши отношения — я чувствовал это всем своим существом. Что-то мелькнуло в глазах Дамона, когда он посмотрел на меня и отказался атаковать, несмотря на крики толпы. Я думал, как закончилась бы битва, если бы шатер не загорелся. Мы пошли бы на людей плечом к плечу? Или один из братьев Сальваторе закончил бы свою жизнь в луже крови на пыльном полу?

Мелькнуло воспоминание о пылавшей, как огромный факел, церкви Мистик-Фоллз. Горожане спалили церковь и запертых в ней вампиров в ту самую ночь, когда отец убил нас — и вампиршу, которую любил Дамон.

Но мы с Дамоном до сих пор живы, как фениксы, восставшие из пепла былых вампиров. Может быть, из пламени горящего цирка в этом новом для нас городе родится и наша новая близость — как новые побеги поднимаются на полях, в прошлом году выжженных дотла.

В унисон стуча подметками по булыжной мостовой, мы с Дамоном бежали по переулкам и улицам, которые я так хорошо выучил за несколько прожитых здесь недель. Но когда мы повернули на Дофин-стрит, куда мы с Лекси ходили за покупками, я остановился. На витрине швейной мастерской висел грубый набросок, изображавший нас с Дамоном, припавших к земле, с обнаженными клыками. «Битва века» — гласила надпись. Я прикинул, не Келли ли нарисовала это. Может быть.

Дамон наклонился поближе, изучая афишу.

— На этом рисунке ты полноват, братец. Наверное, стоит на время отказаться от официанток.

— Ха-ха, — кисло сказал я и осмотрелся. Со стороны цирка слышались крики. Начало было хорошим, но, если этих афиш столько же, сколько афиш с Дамоном, мы не будем в безопасности, пока не доберемся до дома.

В отдалении высилась колокольня церкви, стоящей по диагонали от дома Лекси.

— Пошли! — Я подтолкнул Дамона к церкви, и больше мы не разговаривали, пока не добрались до старого белого дома.

— Ты здесь живешь? — Дамон кривил губы, пока его глаза перебегали с проваленного беленого крыльца на темные окна.

— Я понимаю, что этот дом не совсем соответствует твоим меркам, но всем нам время от времени приходится чем-то жертвовать, — саркастически сказал я, проводя его к задней двери.

Дверь открылась, бросив на темную землю треугольник света.

Я поднял руки, увидев в дверном проеме Лекси.

— Я помню, что ты запрещаешь приводить гостей но…

— Быстро заходите! — Она закрыла дверь в ту же секунду, как мы пересекли порог. В зале горели свечи. На стульях и кушетках сидели Бакстон, Хьюго и Перси, как будто застигнутые в разгар какого-то собрания.

— Ты, должно быть, Дамон, — кивнула Лекси, — добро пожаловать.

Я знал, что Дамон ее разглядывает, и мне было интересно, что он скажет.

— Да, мадам, — слегка улыбнулся Дамон, — но боюсь, что за все то время, что мы провели в плену, мой брат не удосужился рассказать о вас и вашей — он взглянул на Перси и Бакстона, — семье.

Перси дернулся встать, но Лекси остановила его жестом:

— Я Лекси. Раз Стефан твой брат, то мой дом — твой дом.

— Мы сбежали, — начал объяснять я.

— Я знаю, — кивнула Лекси, — Бакстон там был.

— Правда? — удивился я. — Ты поставил на меня или против?

Дамон усмехнулся. Лекси положила руку мне на плечо:

— Не злись. Он был там, чтобы тебе помочь.

— Вы хотели мне помочь?

Бакстон откинулся на спинку стула:

— Да. Но кому-то пришла в голову блестящая идея поджечь весь цирк, и я убежал, — он сложил руки на груди, как будто бы довольный своим участием в этой истории.

— Это была Келли. Она подожгла шатер, — признался я.

В глазах Лекси мелькнуло удивление:

— Я ошиблась, — просто сказала она, — это должно было случиться.

— Простите, что я вас перебиваю, но у вас есть что-нибудь поесть? — Дамон не отрывался от портрета какой-то старой дамы. — Последние несколько недель выдались довольно трудными.

В первый раз с момента побега я внимательно посмотрел на брата. Голос у него был хриплый, как будто он отвык говорить. Кровоточащие порезы покрывали руки и ноги, одежда висела клочьями, грязные черные волосы свисали на шею. Глаза покраснели, а руки тряслись.

— Конечно. Мальчики, вы, наверное, умираете с голоду. Бакстон, отведи его в лавку мясника, пусть поест до отвала. Не думаю, что в Новом Орлеане хватит людей, чтобы утолить его голод. А вечером он наконец поест по-королевски.