Стивен Кинг - Противостояние. Том II

Убить себя. Вот оно, вот выход. Он сам покончит с этим кошмаром, как старый пес…

Вдруг с восточной стороны города раздался гигантский взрыв, словно вся Вселенная раскололась на части. Фонтан пламени взметнулся в темнеющее небо. Ему пришлось прищурить глаза, чтобы они наполнились влагой.

Даже при такой жуткой боли огонь доставил ему удовольствие… нет, больше — принес радость и восторг. Огонь — лучшее лекарство, он даже лучше, чем морфий, который он отыскал на следующий день (как пользующийся привилегиями, в тюрьме он работал не только в гараже, но и в библиотеке, и в санчасти и знал про морфий). Он не связывал свою адскую боль с фонтаном огня. Он знал лишь, что огонь — это хорошо, огонь — это красиво, огонь — это то, что ему всегда было и будет нужно. Чудесный огонь!

Через несколько мгновений взорвалась вторая цистерна, и даже здесь, в трех милях от нее, он почувствовал теплую волну воздуха. Взорвалась еще одна цистерна. Потом еще. Короткая пауза, а потом сразу шесть взлетело на воздух, и теперь туда уже невозможно было смотреть, но он все равно смотрел, ухмыляясь, забыв про раненую руку и про мысли о самоубийстве, и в глазах у него плясали желтые языки пламени.

Больше двух часов ушло на все цистерны, и к тому времени солнце уже село, только темно не стало — ночь была вся оранжево-желтая от огня. Весь горизонт на востоке плясал в огне. Это напомнило ему о книжке комиксов по «Войне миров» Герберта Уэллса, которая была у него в детстве. Теперь, много лет спустя, тот мальчик, который листал эту книжку, исчез, но Мусорщик был здесь и ему принадлежала чудесная, страшная тайна марсианского луча смерти.

Пора было уходить из парка. Температура уже поднялась градусов на десять. Ему нужно идти на запад, опередить огонь, как он сделал в Поутэнвилле, учинив страшную цепь разрушений. Но он был не в состоянии бежать и заснул здесь, прямо в траве, и отблески огня плясали на его лице усталого, измученного ребенка.

Во сне пришел темный человек в своей рясе с капюшоном, с невидимым лицом, но… Все же Мусорщику казалось, что он встречал этого человека раньше. Когда завсегдатаи кондитерской и пивной там, в Поутэнвилле, дразнили его, казалось, этот человек был среди них, молчаливый и задумчивый. Когда он работал в «Скрубба-Дубба» (мыл фары, прикреплял стеклоочистители, мыл бамперы, «эй, мистер, не пройтись ли полировочной?») и носил на правой руке губку-перчатку и рука своей бледностью напоминала дохлую рыбу, а ногти — свежую слоновую кость, ему казалось, он видел лицо этого человека, огненное и сверкающее безумным весельем, сквозь струйки воды, стекавшие по ветровому стеклу. Когда шериф отправил его в дурдом в Терре-Хот, тот человек под видом ассистента психиатра усмехался, стоя над его головой в комнате, где устраивали сеансы электрошока, держа пальцы на контрольных кнопках («Щас я выжгу, тебе мозги, парень, помогу из Дональда Мервина Элберта стать Мусорщиком, не хочешь пройтись, здесь полировочкой?»), готовый послать-тысячу вольт жужжать в его мозгу. Он хорошо знал этого темного человека — ему принадлежало лицо, которое невозможно как следует увидеть, ему принадлежали руки, посылавшие все заряды с контрольной панели, глаза, сверкавшие за языками пламени, усмешка из могилы всего белого света.

— Я сделаю все, что ты хочешь, — благодарно сказал он во сне. — Жизнь отдам за тебя!

Темный человек поднял руки под своей хламидой, придав ей форму черного бумажного змея. Они стояли на каком-то высоком месте, а внизу, под ними, Америка лежала в огне.

«Ты займешь высокое место в моей артиллерии. Ты тот, кто мне нужен».

Потом он увидал десятитысячную армию всякого сброда, отщепенцев, двигавшуюся через пустыню на восток, в горы, грубую скотскую армию, чье время наконец-то пришло. Они ехали в фургонах, джипах, на грузовиках и танках; у каждого мужчины и каждой женщины на шее висел темный камень, и в глубине некоторых из этих камней мерцало красное пятно, похожее на глаз или на ключ. И он увидел себя, ехавшего вместе с ними наверху огромного фургона с цистерной, и он знал, что цистерна полна жидкого напалма… и за ним ехала целая колонна грузовиков, нагруженных бомбами, минами и пластиковой взрывчаткой, огнеметами и самонаводящимися ракетами, гранатами и пулеметами, ракетными установками. Должна была вот-вот начаться пляска смерти, уже дымились струны скрипок и гитар, и воздух был пропитан запахом серы и кордита.

Темный человек снова поднял руки, а когда опустил их, все вокруг дышало холодом и безмолвием, огни исчезли, даже зола была холодной, и на одно лишь мгновение Мусорщик снова стал Дональдом Мервином Элбертом, маленьким, смущенным и испуганным. Только на одно мгновение он заподозрил, что он — всего лишь еще одна пешка в огромной шахматной партии темного человека и что его обманули.