Даррелл Швайцер - Танец мертвецов

Эти болезненные, давно подавленные воспоминания обрушились на Эрика, срывая покровы с памяти, когда он вдруг осознал, что стоит на том самом пляже, в том самом месте, где вышеупомянутая Синди Хиггинс — которая не была его первой девушкой из летнего Мэна его детства, но была лучшей подругой младшей сестры его первой девушки, и это он затянул ее на орбиту Роберта Тиллингаста и его дружков, пообещав веселое времяпровождение, — встретила свою ужасную судьбу, которая, скорее всего, поджидает и ту девушку, что сейчас оказалась на этом берегу.

Эрик, из-за физической и эмоциональной усталости впавший в полубессознательное состояние, только и смог воскликнуть:

— Боже, что за идиотский штамп!

Он и его хозяин присоединились к группе из дюжины точно так же одетых сектантов, при свете факелов стоящих вокруг каменного алтаря, на котором, привязанная кожаными ремнями, лежала обнаженная девственница, бледная светловолосая девочка-подросток, на вид — ровесница Синди или его собственной младшей дочери. Она кричала и плакала, умоляя отпустить ее, обещая, что она никому ничего не расскажет, как будто теперь это имело какое-то значение.

Все как тогда, понял Эрик. Есть в жизни вещи, которые ты не можешь так просто отшвырнуть прочь, и принадлежность к секте, совершающей человеческие жертвоприношения, — чуть ли не первая из них. Нет смысла говорить, что ты не хотел ничего такого или что ты сожалеешь. Слишком поздно.

Этот раз отличался от того случая с Синди только тем, что теперь в воде, почти не видимые за пределами освященного факелами пятна, ползали твари размером с небольшого слона, их угловатые тела были покрыты шипами и лишь отдаленно напоминали человеческие. Если бы не светящиеся глаза, разглядеть их было бы почти невозможно. Их легко было принять за камни, если бы не издаваемое ими шипение и пощелкивание.

В тот последний раз, когда все закончилось и какая-то тварь из темноты утащила Синди прочь, Роберт что-то прокричал над водой, и издалека пришел ответ, которому вторили раскат грома и вспышка света на горизонте, а потом налетел внезапный порыв холодного пронизывающего ветра, всколыхнувший волны.

— Мы слегка приоткрыли врата, — сказал тогда Роберт. — Это только начало.

Сейчас, когда сектанты начали читать заклинания, а девушка снова захныкала, Роберт шепнул Эрику:

— Нам надо полностью открыть врата, чтобы стать полезными нашим новым господам, и тогда мы будем допущены в новый мир.

Он помолчал, потом добавил, указав на девушку:

— Кстати, она не девственница. Уже не девственница. Выяснилось, что разницы никакой. Так что я сам о ней позаботился. Один из плюсов в нашей деятельности.

Он кивнул в сторону ползающих в полосе прибоя чудовищ:

— Я всегда говорил: «Не можешь победить — присоединяйся». Поэтому мы и собрались сегодня здесь, возлюбленные избранники в глазах Дагона.

Когда безумная церемония подошла к своей неизбежной развязке — Эрик присоединился к ритуалу, распевая и размахивая руками вместе со всеми, потому что он уже был здесь раньше и знал свою роль, — Роберт Тиллингаст извлек из складок одежды широкий ритуальный нож с блестящим изогнутым лезвием, который хорошо подготовленный глава культа всегда приносит на подобные мероприятия; и только когда Тиллингаст стал над алтарем с ножом в занесенной руке, обретя при этом сходство с изображением на плакатах, которые светятся в темноте и продаются во всех оккультных лавках, Эрик смог составить некое подобие плана.

Он бросился вперед, схватил Тиллингаста за запястье и не дал тому опустить нож:

— Нет! Дай я!

Тиллингаст, вздрогнув, отшатнулся назад. Остальные сектанты перестали петь.

— Ты?

— Позволь мне, — сказал Эрик. — Ты же понимаешь. Чтобы показать причастность. Я должен быть частью всего этого. Я здесь не для красоты стою.

— Верно, — ответил Роберт Тиллингаст. — Не для красоты. Постарайся вырезать сердце целиком. Так им больше нравится.

Эрик посмотрел вниз, на притихшую девушку, вспомнил Синди Хиггинс и своих дочерей, а потом внезапно воткнул нож Тиллингасту в живот так глубоко, как только смог, и резким рывком потянул его вверх, пока не почувствовал под лезвием расходящиеся ребра, затем повернул рукоятку, зная, что, скорее всего, задел сердце.

И все же Тиллингаст еще несколько секунд упрямо цеплялся за жизнь. Его хватило на то, чтобы выдохнуть:

— Что ты делаешь..? Ритуал должен быть завершен…

Возможно, он был жив и тогда, когда Эрик прошептал ему на ухо: