Маша Крамб - Наизнанку. Лондон

— Идем, — поторопила она парня, — ну же!

Нехотя он пошел следом.

«Домой, домой, домой», — в такт шагам билось в голове у Сони. Скорее. По булыжной дорожке, мимо вязов, мимо данторн, в самую глубь, к фонтану.

— Какая арка?

— Вот эта, со львами, — еле слышно пробурчал Грей.

— Конечно, какая же ещё, могла бы сама догадаться! Да что с тобой такое?

Молодой человек молча смотрел под ноги.

— Ну же, Грей! Что не так?

— Я больше тебя не увижу. — Соня едва разобрала слова.

— Что? Прекрати, конечно, увидишь! Откуда такие мысли?

— Ты сама сказала. Там, в саду. Что хочешь, чтобы это оказалось сном, ну, и так далее.

Соня глубоко вдохнула. Выдохнула.

— Послушай, я была напугана, расстроена. Я боялась, что не вернусь домой. Но теперь ты от меня так легко не избавишься, слышишь?

Грей недоверчиво смотрел на девушку.

— Правда?

— Правда, — рассмеялась Соня. — Ты ещё сам будешь жалеть, что оказался вчера вечером в Саду Цикла.

— Это вряд ли, — возразил Грей, заметно повеселев. — Итак, уже почти одиннадцать. Ты готова?

— Более чем.

За внешней бравадой скрывалось беспокойство: а вдруг не сработает; а вдруг, она где-то ошиблась. Маленький червячок сомнения деловито грыз девушку изнутри.

— Вот только что-то не дает мне покоя, — медленно проговорила Соня.

— Эй, ты просто нервничаешь. Ты сама так чётко всё разложила: калитка, толчок туда — толчок обратно, вход и выход, идентичные Тауэры. Всё получится.

Соня морщила носик. Что-то Грей сейчас сказал. Калитка… вход… выход… Стоп! Калитка!

— Грей, ты гений! Толчок туда, толчок обратно! Поэтому и арок у вас тут десять, а не одиннадцать. Не смотри на меня так, я помню про жизненные этапы. Но наверняка это просто красивая теория. Переход не может быть открыт одновременно в обе стороны, иначе можно столкнуться в «дверном проёме». Туда он открывается в десять минут!

— Ты уверена?

— Да! — ответила Соня и запнулась. — Нет. Я не знаю.

— В любом случае времени на раздумья больше нет. Или оно сработает, или… Не будет никакого «или», — Грей перебил сам себя, — оно сработает, а я буду ждать твоего возвращения.

Неожиданно Соню осенило.

— Пойдём со мной! Ты посмотришь на мой мир, с Тимохой познакомишься, пойдём!

— Нет! — слишком поспешно отказался Грей. — Нет времени на пререкания. Девять минут. Или сейчас, или застрянешь тут ещё на день. Возвращайся!

— Но почему? — Соня была в растерянности.

Грей подтолкнул её к арке.

— Поторопись!

Львы. Прикоснуться. Вдох. Выдох. Соня сделала шаг.

Поодаль, в тени старого развесистого вяза, стоял человек с татуировкой черного пера на шее. Он, не отрываясь, смотрел в исчезающую спину девушки. Руки сжались в кулаки, желваки заходили, в глазах мерцала едва сдерживаемая ярость.

Из книги Пророчеств.

Пророчество девятое, изъятое.

«Матерь троих, из надлунного мира впервые вошедшая,

Младшей ведомая, хаос и мрак разольет в год огня.

Волей пера Азраила погибель со старшей нашедшая,

Сумрачный рок укротит, в год девятый со средней уйдя»

Из декрета ареопага Ока

«О принципах»

«Пророчество девятое полагать ложным, ибо изложено чужеродным слогом. Всякое женское присутствие в Оке исключить, во избежание вероятного злодеяния, совершенного по неразумию и в пользу мнимой ветви пророчества».

Вытянувшись по стойке смирно, комтур Макс отчаянно боролся с желанием что-нибудь сломать. А ещё лучше кого-нибудь. Ареопаг Ока заседал уже битый час, и за всё это время не было сказано ровным счётом ничего: убогая пародия на гомеровский эпос.

Песнь девятая. Бичевание комтура.

Верховный архон:

Не внемлешь ты гласу мудрейших, тебя наставляющих,

Отринув смиренье, погони вкушаешь безумие.

Первый архон:

Невольник отмщенья, отринь святозарные очи

Прочь и вкуси амброзической пищи прощения!

Седьмой архон:

Ибо нарушил ты волю старейших, из Ока исшедшую;

Мы, негодуя, восстанем в порыве едином карающем.

Третий архон:

Ринувшись вслед, прогневил ты наследие ворона.

Гордыней пылая, забыл о великом деянии.

И так без остановки. Архон сменял архона, слова менялись местами, но с мертвой точки сдвинуться никак не удавалось. Комтур не выдержал.

— Мы можем нормально поговорить? Здесь нет ни одного низшего члена Ока, — голос звенел от нескрываемой злости. — Нам надо решить проблему. А поражать своим красноречием будете новициев на Посвящении да минервалов на Испытании. А с меня довольно!