Бентли Литтл - Университет

Джим посмотрел на нее недобрым взглядом:

— Когда ты бралась за эту работу, ты знала, что рабочий день не лимитирован.

— Знала. И я не против посидеть лишний час. Иногда. Но тут пахнет тремя-четырьмя часами. На прошлой неделе мы четыре раза оставались на три лишних часа. Это уж слишком. Брось, Джим, не напрягайся так и не напрягай других. В конце концов это не "Нью-Йорк тайме". Это студенческая газета.

— Нет, ошибаешься! Мы тут не в игрушки играем. У нас настоящая газета — единственная, которая сообщает все подробности университетской жизни. Наш долг — чтобы наши читатели вовремя узнавали все новости.

— По-твоему, городские газеты пропустят такое событие? Будь же ты серьезнее. Люди прочтут об этих беспорядках во всех местных изданиях. А уж снимки — это вообще ненужная роскошь...

— Для меня важно, чтобы наши читатели узнавали факты из нашей газеты, — отчеканил Джим. — Пока я главный редактор, так и будет.

— Не будь ты таким козлом! Проще смотри на вещи.

— Если ты смотришь на вещи "проще", поищи себе другую работу!

— Что ж, и поищу!

Оба в бешенстве смотрели друг на друга. Ни один не хотел первым отвести глаза.

— Эй, эй! — раздался голос Хоуви из дальнего угла комнаты. — Остыньте, ребятки! Не надо так кипятиться!

Джим прервал матч "кто кого переглядит" и повернулся к Хоуви.

— Ты прав, дружище, — сказал он со вздохом и слабо улыбнулся другу. Затем примирительно обратился к Джин:

— Ладно, извини. Сегодня трудный для всех день. Я не хотел сорвать злость на тебе. Если тебе так нужно идти домой, чтобы готовиться к завтрашним занятиям, — иди. Я за тебя все сделаю.

Джин несколько секунд хмурилась, потом сказала:

— Черт с тобой, я и сама справлюсь. Если я и полезла в бутылку, то лишь потому, что это входит в правило — оставаться допоздна. Может, для вас, парней, это в порядке вещей — вы мечтаете о наградах, Ричард вон на Пулитцера замахнулся! А мне надо готовиться по вечерам к занятиям — нравится вам или нет, но для меня учеба главнее газеты.

— Знаю, — кивнул Джим. — Для меня учеба тоже на первом месте. Но я здорово все подзапустил.

Зажужжал мотор инвалидного кресла, и Хоуви выехал в центр комнаты.

— Ребята, чего мы ждем, чего резину тянем? — воскликнул он. — Все помирились. Значит, за работу. Раньше начнем, раньше закончим!

— За час справимся, если навалимся все вместе, — сказал Джим.

— Ладно, поверим, что за час, — отозвалась Джин. Джим обратился к редакторам:

— Если кто закончил свою полосу и свободен, пусть идет сюда. Распределим работу.

Через пару минут Джим и Ричард ушли в темную комнату — проявлять снимки. И работа закипела.

В одиннадцать вечера "Канал 2" сообщил о массовых беспорядках в университете.

Судя по общим планам сверху, кто-то из студентов, специализирующихся на тележурналистике, наблюдал за митингом из окна естественно-научного корпуса, имея при себе видеокамеру. Не растерялся и снял все до конца — вплоть до крупных планов избиения полицейских. Теперь этот счастливчик продал пленку "Каналу 2" и, видимо, неплохо заработал.

Джим смотрел одиннадцатичасовые новости в комнате Хоуви.

— Ну и ну! — воскликнул Хоуви. — Я только сейчас понял, насколько далеко все зашло. Фотографии одно, а видеосъемка все-таки другое.

— Да, меня тоже лишь теперь по-настоящему проняло, — признался Джим.

Тем временем диктор рассказывал:

— Четыре человека получили ранения средней тяжести. Арестовано шесть студентов. Руководство университета заявило, что причиной беспорядков послужили расовые трения.

Какая-то часть Джимова сознания не могла не позавидовать студенту, заснявшему побоище. Вот кому подфартило так подфартило — эта пленочка будет хорошим аргументом при поиске работы после окончания университета!

И вообще у телевидения большие преимущества. Газета выйдет только завтра утром, когда эта новость уже перестанет быть новостью.

Но Ричард все-таки молодец, сделал отличные снимки.

И в газетной заметке много такого, о чем телевизионщики не рассказали. Что ж, сила газеты — в подробностях и в обстоятельном анализе.

Пошла реклама, и Джим стал переключать каналы — хотел посмотреть, как местное телевидение осветило массовые беспорядки в университете. Однако нигде речи о них не было — то ли новость уже прошла в эфир, то ли ей совсем не уделили внимания.

Джим выключил телевизор и какое-то время задумчиво таращился на темный экран.

Он ощущал в себе новый, огромный страх перед университетом. Прежде он боялся за свою безопасность, за своих друзей, его пугало или раздражало то одно, то другое. Но это был личный страх, как бы шкурный страх. Увидев на экране ужасы побоища с полицией и помня фотографии чуть было не линчеванного голого японца, Джим смог посмотреть на университет словно бы со стороны. И теперь его страх приобрел иной масштаб. Это был внеличный ужас. Так боятся темноты, смерти, привидений, злых инопланетян — боятся прежде всего не потому, что темнота, смерть, привидения или злые инопланетяне могут причинить конкретный вред именно мне, а потому что... страшно! Непонятно и страшно!