Роман Грачев - …and action!

Иваныч стоял у стены возле кулера, пил холодную воду из пластикового стаканчика и протирал платком потную лысину.

— Привет, шеф-редактор, — кивнул он мне.

— Здоров. — Я тоже остановился возле аппарата, наполнил стаканчик. — Мои в сборе?

Он не ответил, внимательно посмотрел на меня.

— Что такое? — спросил я.

— Мне их уже жалко. Не спал ночью?

— Спал как младенец.

— Угу, вижу.

Пояснять свою мысль Кузьминых не стал, только молча вернулся к прежнему занятию. Я же быстро допил воду и бросил стаканчик в корзину.

— Ладно, Иваныч, бывай.

— Не бей их сильно.

— Ничего не могу обещать.

Я шел по коридору, кивками здоровался со встречными коллегами. Сумка с видеокамерой больно била меня по ребрам, будто напоминая о себе. Ее «старания» были излишними — забыть о существовании адской машинки невозможно.

В офисе уже ждали все, кто мне был нужен. Пятеро молодых оболтусов, для которых работа в коммерческом журнале являлась маленькой ступенькой к славе и богатству, сидели за столами по периметру небольшого «аквариума», чесали языки, но когда я вошел, разговоры смолкли. Пять пар глаз уставились на меня, словно на гоголевского городничего.

«Вы пришли сообщить нам пренеприятнейшее известие?».

Я прошел за свое рабочее место у окна, бросил сумку на стул, сам присел на краешек письменного стола, едва не скинув на пол клавиатуру компьютера. Офигевшие журналисты нестройным хором промямлили:

— Здравствуйте!

— Привет всем.

Я смотрел на них и пытался понять, что со мной происходит. Забавно было наблюдать, как и они, зафиксировав выражение моего лица, теряются в схожих догадках: «Что с ним? Жена не дала? Туфли натирают? Мы чем-то провинились?». Они были настолько далеки от истины, что я едва удержался от смеха.

— Так, Марина и Лена…

Двадцатилетние пичужки съежились.

— Над анекдотами о блондинках громче всех смеются сами блондинки, — продолжил я. — Почему, как вы думаете?

Пацаны хихикнули, а девушки в недоумении раскрыли рты.

— Ну, наверно, потому что… — попыталась вступить в дискуссию Лена Хохлова, ярко выраженная блондинка из неполной семьи с непостоянными доходами. Вариантов ответа у нее, разумеется, не было.

Лена всегда выводила меня из себя множеством небрежностей в текстах и просто патологической неспособностью передавать в письменном виде живую речь, но ее профессиональное торможение не шло ни в какое сравнение с ее внешностью. Она была чертовски красива! И столь же скромна и неприступна. На последней новогодней корпоративной вечеринке я сидел за столом рядом с ней и как заведенный подливал шампанское. После четвертого она казалась уже вполне готовой к интимному общению, но каково же было мое удивление, когда десять минут спустя в темном закутке второй комнаты офиса, пустовавшей по случаю праздника, после долгого и сладкого поцелуя в губы, она вынула мою потную руку из своего бюстгальтера и произнесла твердое «Нет». Я прекрасно знал, что у нее давно не было кавалера, потому что девчонка с утра до полудня торчала на лекциях в университете, а с полудня до вечера пыталась заработать на новые брюки для себя и школьные принадлежности для младшего брата. Мне казалось, что от небольшой порции ласки такого потрясающего парня, как я, она не откажется. Вот и пойми после этого женщин!

В общем, из-за этого чудовищного диссонанса формы, содержания и условных рефлексов я Леночку люто ненавидел. И сегодня, кажется, готов был ее наказать. Именно сегодня.

Я бегло взглянул на сумку с видеокамерой и начал:

— Марина, как ты считаешь, почему блондинки смеются?

Вторая девчонка, будучи жгучей брюнеткой, добилась успеха:

— Ну, обижаться на шутки, — сказала она, — значит хотя бы отчасти признавать их справедливость. Таким образом, громко смеясь над анекдотами о себе, блондинки хотят показать, что эти анекдоты их не касаются и, следовательно, не задевают.

Кто-то из пацанов хлопнул в ладоши, кто-то присвистнул, а Марина горделиво вскинула голову. Впрочем, моя реакция была более чем скромной.

— Молодец, — без всяких эмоций произнес я, вынимая из пачки сигарету. — Лена, какие выводы мы с тобой делаем из этого небольшого экзамена?

Девушка опустила голову. Мне почему-то захотелось, чтобы она заплакала — пустила хотя бы одну слезинку! — но Лена держалась стойко.

— Не знаю.

— Очень жаль. — Я закурил, слез со стола и открыл окно. — Я прочел твое интервью с директором мясокомбината. Знаешь, что я подумал?