Синтия Куки - Ночь с вампиром

— Дядя Бен? Неа. Он — доктор, это — всё, чего он когда-либо хотел, то кто он есть, кем он когда-либо был, и все, о чем он когда-либо мечтал. Он даже не знает, что ваш…, — она указала на него рукой, — вид вообще существует.

— Ты о кровососах? — спросил он, другая удивленная усмешка, изогнула его губы. Теплая интонация его голоса проникла в неё, и защекотала горло. Очевидно, у него тоже есть чувство юмора.

Наряду с тем, он бесспорно был солидным, темным, опасным, совсем не подходящим типом. Это было так неправильно.

— Слушай, может я и не очень близка с дядей Беном, но он и Кайман — это вся моя семья. Он хороший человек. И более того мы с ним одной крови. Я не могу позволить тебе причинить боль ему или Кайману.

— Кто сказал, что я хочу причинить им боль. Но мне нравиться твой пыл, котёнок.

— Отлично, — пробормотала она. Теперь она стала милой и пушистой. Могла ли она быть более униженной?

— Но ты права. Вы одной крови. И с кровью так всегда, она ничего не забывает.

Что он имел ввиду? Их глаза встретились прежде, чем она поняла, что окунулась в теплоту пристального взгляда его тёмных глаз и утонула.

— Кровь хранит тайны каждого, самые смелые победы, самые большие грехи. — Его голос наполнял её, лаская прикосновениями любовника.

— Прекрати, — её голос был настойчивым.

— Что прекратить?

— Пытаться применять ко мне свои уловки. Я не предам своего дядю Бена. Он хороший человек. Человек, вся жизнь которого, заключается в его работе, в больнице.

Еще раз, улыбка изогнула его невероятно соблазнительные губы.

— Что? — спросила она, чувствуя лёгкое раздражение. Теперь, он был весь из себя — мистер Очаровашка. Ну что же, на неё это больше не действует. Она знала кем он является. И он её не привлекал. Ни капельки.

— Я не использую свои уловки на людях. — Он подступил ближе.

У неё перехватило дыхание. — Не используешь? — Тогда что он с ней делает?

Он наклонился вперед, нависая так близко, что их губы почти касались. Её взгляд был прикован к нему, когда он провёл языком по губам, испытывая и искушая её. Это не должно произойти.

Она быстро отступила назад, но её коленки подогнулись упёршись в край кровати, и она едва не рухнула на матрас. Это было бы плохо. На самом деле плохо. Она уцепилась за его руку, чтобы не упасть. Тогда его руки обернулись вокруг неё, притянув её к груди. Его рот прижался к её губам и они инстинктивно раскрылись. Он глубоко проник в неё своим языком.

Она сильнее в него вцепилась. Мягкий стон вырвался из её груди, когда она растаяла в его руках. Его поцелуй был сильным и страстным, её колени подкашивались. Она должна была вырваться, но его губы ласкали её, разжигали тлеющий огонь глубоко у неё внутри, она была не в силах остановить его, это было сродни попытке остановить кровь, бегущую по венам. Она уступила его прикосновениям и таяла, поскольку его губы оставляли горящий след вниз по её шее.

— Нам не следует делать этого, — сказала она, но затем её дыхание участилось и слабое покалывание отразилось в её груди от жажды его прикосновений.

Его пальцы мягко двигались вниз по её телу, чувственно лаская. Все, что она могла делать, это чувствовать. Хотеть Желать. Она двигалась с ним в унисон, в опасном танце, поскольку в ней пульсировало желание. Это было сумасшествием, настоящим безумием, и все же, когда его пальцы погладили её уже затвердевший сосок, она забыла все свои возражения.

Она расстегнула его рубашку, потянула её с плеч и зажала его розовый сосок своими губами.

Через секунду, удовлетворяя свою потребность слиться с ним, она стащила с себя блузку и топик, отчаянно желая прижаться всем телом к его холодной коже. Она всегда думала, что вампиры были холодными, но Мариус не был. Он не был горячим, но и холодным не был. Скорее прохладным, как гладкий атлас. Она потянулась провела пальцами вниз по его груди, ощущая каждую выпуклость, каждую напряжённую мышцу под кожей. Ее рука остановилась на поясе его кожаных штанов, через которые прорисовывалась его толстая выпуклость. Улыбаясь, она прижала к ней руку, зная, что это росло и пульсировало только для неё.

Мариус застонал, поднял её и они вместе упали на постель, его рот снова завладел её губами. Стоны вырывались из её губ, когда его руки сомкнулись на её груди, его пальцы ласкали нежную кожу, его ногти мягко царапали её соски пока она не закричала от этих восхитительных мучений.

— О, да, — она шептала, потому что тепло, волнующее и всепоглощающее, циркулировало в ней, затопляя её разум, сжимая её легкие, пока она не начала хватать воздух, и низ её живота стянуло желанием. Она прижалась к нему бёдрами. Глубокий гортанный стон, поднялся из её горла.