Стивен Кинг - Зеленая Миля

Брэд собрался уже осадить ее, вновь заявить, что здесь она не вправе орать на него (в принципе сарай находился вне территории, на которой полагалось гулять проживающим в доме престарелых, я об этом знал), но не решился. Потому что, как и Перси, в душе он был трусом. Скорее всего он проверил, действительно ли ее внук — большая шишка, и убедился, что Элейн не погрешила против истины. Опять же любопытство свое он удовлетворил, вызнал стариковский секрет: в сарае жила ручная мышь. А теперь она сдохла, не выдержало сердце или что-то еще, когда она катила катушку.

— Не понимаю, чего вы так раскипятились. — Он пожал плечами. — Если бы речь шла о собаке…

— Убирайся, — рявкнула Элейн. — Убирайся отсюда, невежа. Вместе со своими жалкими мыслишками.

Доулен побагровел.

— Я уйду, но… если ты придешь сюда завтра, Поли… то найдешь на двери новый замок. Вашему брату появляться здесь не положено, что бы ни говорила эта грозная дама. Посмотрите на пол! Доски-то прогнили! Если кто-то из вас провалится, без перелома ноги не обойтись. Косточки-то у вас хрупкие. Так что забирайте мертвую мышь, если хотите, и уходите. Любовное гнездышко закрывается.

Он повернулся и зашагал прочь, в полной уверенности, что свел поединок вничью. Я подождал, пока его шаги стихнут, потом осторожно взял у Элейн трупик Мистера Джинглеса. Взгляд мой упал на бумажный пакет с мятными леденцами… и из моих глаз потекли слезы.

— Ты поможешь мне похоронить давнего друга? — спросил я Элейн.

— Да, Пол. — Она обняла меня за талию, положила головку мне на плечо. Одним старым, узловатым пальцем погладила неподвижный бок Мистера Джинглеса. — Я с радостью помогу тебе.

Мы позаимствовали лопату в пристройке, где хранился садовый инвентарь, похоронили Мистера Джинглеса у высокого дерева и не спеша пошли навстречу нашему ужину и остатку жизни. Думал я о Деле. О Деле, стоящем на коленях на зеленом ковре моего кабинета со сложенными перед грудью руками и блестящей под лампой лысиной. Деле, который просил нас позаботиться о Мистере Джинглесе, чтобы с ним не случилось ничего плохого. Только в конце концов плохое случается с каждым из нас, не так ли?

— Пол? — нарушила затянувшееся молчание Элейн. В голосе ее слышались нежность и усталость. Похороны Мистера Джинглеса отняли у нас немало сил. Мы же глубокие старики. — С тобой все в порядке?

Моя рука обнимала Элейн за талию. Я притянул ее к себе.

— Несомненно.

— Послушай, сегодня, похоже, будет чудесный закат. Давай останемся на улице и полюбуемся им?

— С удовольствием. — И мы остались на лужайке, обнимая друг друга за талию, наблюдая, как яркие краски заката постепенно сменяются серыми сумерками.

Sainte Marie, Mere de Dieu, priez pour nous, pauvres pecheurs, maintenant et a l’heure de notre mort. [47] Святая Мария, Мать Бога моего, молись за нас, несчастных грешников, ныне и присно, и в час нашей смерти (фр.).

Амен.

1956 год.

Алабаму поливал дождь.

Наша третья внучка, очаровательная Тесса, заканчивала университет Флориды. Мы поехали на выпускной вечер на «грейхаунде». [48] Название как автобуса, так и национальной автобусной компании, маршруты которой покрывают всю Америку. Мне было шестьдесят четыре, совсем юноша, Джейнис — пятьдесят девять, в моих глазах она оставалась такой же красавицей, как и в день нашего знакомства. Мы сидели в самом конце салона, и она пилила меня за то, что я не купил ей новую фотокамеру, чтобы заснять на пленку грядущее незабываемое событие. Я уже открыл рот, чтобы ответить, что до выпускного вечера у нас будет целый день, поэтому мы сможем купить новую камеру, если Джейнис того хочет, наши финансы это позволяют, но потом подумал, что пилит она меня исключительно от скуки: ей не нравилась книга, которую она взяла в дорогу. Помнится, очередной роман про Перри Мейсона. А потом наступил провал в памяти, словно пленку, на которой фиксируется происходящее, засветили, выставив на солнце.

Вы помните этот инцидент. Полагаю, те, кто читал о нем, помнят, большинство же — нет. Однако эта катастрофа попала на первые полосы газет всей страны, от Западного до Восточного побережья. Мы миновали Бирмингем, дождь лил как из ведра, Джейнис жаловалась, что ее старая фотокамера барахлит, и тут взорвалось переднее колесо. Автобус развернуло на мокром асфальте, и ему в бок врезался грузовик, перевозивший удобрения. Мчащийся со скоростью шестьдесят миль в час грузовик впечатал автобус в бетонное ограждение моста. Страшный удар буквально разорвал автобус пополам. Половинки разнесло в разные стороны, та, в которой находился бак с дизельным топливом, взорвалась, превратившись в огненный шар. Только что Джейнис жаловалась на свой старый «кодак», а в следующую секунду я понял, что лежу под дождем на откосе, уставившись на синие нейлоновые трусики, вывалившиеся из чьего-то раскрывшегося чемодана. Трусики с вышитой черным надписью «СРЕДА». Вокруг валялись другие чемоданы. И тела. И части тел. В автобусе находились семьдесят три человека, уцелели только четверо. Среди них и я, причем единственный, кто отделался несколькими ушибами и царапинами.