Джон Маркс - Страна клыков и когтей

Никто больше их не видел. Сотрудники «Часа» смотрели на Боба Роджерса. Бадди Гомес, который вечно таскал при себе камеру, сейчас поднял ее себе на плечо.

— Гори все синим пламенем, — пробормотал он. — Моя работа снимать. Уж это я сниму.

— Идиот! — крикнула Салли Бенчборн. — Немедленно опусти ее и не включай, пока мы во всем не разберемся, не то я тебя проткну.

— Только попробуй, сука!

Закинув полу шали на плечо, Салли надвинулась на оператора.

— Только дай мне повод, недоумок!

Между ними бросился Стимсон Биверс. Салли взвела курок. Стим улыбался.

— Да очнитесь вы оба! Разуйте глаза! — Его голос звенел лихорадочным пылом проповедника. Никто здесь не видел его столь оживленным. — Вы все вот-вот умрете, и ничего тут не поделаешь.

— И ты в этом замешан, крысеныш? — Салли ткнула его штыком.

— Вы не понимаете. Это прекрасно. Это знание. Это мудрость. Вас сейчас предадут суду. Я тоже боялся. Я сомневался. Но я одумался. А теперь он тут. — Стим помедлил, подняв руку, указывая на одну из дверей в просмотровую. — И это будет замечательно!

На пороге возник Торгу. Разъяренный и бесноватый, он вылетел из темноты: голова раздута и нож звякает в ведре как топор. Он ступил среди нас, и стены дрогнули. Боб Роджерс видел только одного врага, демона из геенны вещательного центра на Гудзон-стрит. Его губы искривились в рыке. Он ткнул в Торгу пальцем.

— Администрация! — вскричал он.

Стим рассмеялся. Салли Бенчборн опустила штык. Остальные сгрудились у нее за спиной. Под весом Остина я рухнула на колени. Орды умерших выпевали приближающийся триумф. Все еще забавляясь, Стимсон Биверс встал перед штыком Салли Бенчборн. Он что, собирался защищать Торгу? Продюсер вонзила штык ему в живот. На мгновение все потрясенно застыли. Салли выпустила оружие, и пораженный Стим попятился. С невозмутимым величием к нему подошел Торгу, великий и милосердный король умерших. Звякнуло ведро. Рука короля взметнулась над головой, опустился клинок, который пришелся между плечом и шеей Стима и снес его лысеющую голову, а Торгу метнул ее в орды жаждущих крови. Отбросив нож, Торгу взял тело Стима за плечи и прижался ртом к ране. Мертвые зашевелились, их песня вырвалась мощным хором кафедрального собора. Монтажеры подняли головы и увидели своих коллег. Эдвард Принц гадко хихикнул.

Веки лежащего на моих руках Остина дрогнули и поднялись.

— Сделай это, — шепнул он мне.

— Не могу.

— Яви себя.

Торгу услышал нас. Он дал телу Стимсона упасть — гадкое последнее нарушение уз господина и раба. С подбородка его сбегал человеческий сок. Он увидел меня, и его глаза округлились в невыразимой ярости. Он знал мою тайну. Он знал, что умершие полюбили меня, что они обратились против него. Вокруг нас живые ощущали зловещую силу и поддавались ей, один за другим падая на колени. Я видела, как погибшие в Гражданской войне с изысканной жадностью пожирают разум Салли Бенчборн, ее кашемировая шаль трепетала флагом окруженной армии. Она упала на штык «Энфилда». Сэм Дэмблс принял участие в собственном линчевании. Его ноги дрожали на конце веревки, руки затягивали удавку. Нина Варгтиммен жгла ведьм и вопила, объятая пламенем, на главной улице Салема. Скиппер Блэнт сидел на полу, холодный и спокойный как Будда, и вырывал себе ногти — без единого крика. Остальные тоже гибли — каждый в своих собственных миазмах смерти.

Торгу больше не было до них дела. Он приблизился ко мне в отчаянии, его воля слабела. Он не отдавал приказов, а, напротив, искал что-то во мне. Он говорил. Без слов меж нами раскрывалась истина. Эти люди, мои коллеги были не для него. Они — дары. Он приносит их мне. Я кивнула. Он кивнул. И от нашего безмолвного разговора по армиям мертвецов пронеслась волна удовольствия. Торгу хотел передать мне свою ношу. Но по собственной воле сделать этого не мог. Ее надо у него забрать.

Опустив Остина на пол, я встала. Торгу взял мою руку. Между нами возникла истинная и чистейшая связь. Стены грохотали, пол вздымался, прилив силы ударил меня, сбив с ног.

Джулия Барнс запалила восьмой за утро шнур. Она смотрела, как он вспыхнул и с шипением погас. Племянник Флеркиса всучил ей сущую дрянь. А если запальные шнуры ни на что не годятся, то и взрывчатка скорее всего тоже. Как же ее облапошили! В прошлом она никогда бы такой ошибки не совершила. Вернувшись к ящику, она ткнула пальцем в лассо «Си-4». Приготовила последние два запала. Почему бы и нет? Никто не обвинит ее в том, что она все бросила. А вот после она именно это и сделает. Все бросит, подаст заявление об уходе. И почему ей понадобилось столько времени, чтобы додуматься? Она раз и навсегда уйдет из программы. Десять лет проработала она в этом месте и чем занята теперь? Поджигает запальные шнуры. Работа ей обрыдла. «Час» встретил своего Творца. Три с половиной десятилетия… никто так долго в мире телевещания не держался. Теперь все кончено.