Михаил Павлов - Некрофилия

— Что вам надо? — пробормотала Лена, по щекам побежали слезы. И вдруг на нее навалилась волна зловония, исходящая от бродяги. Так воняет мясо, гниющее на солнце. Лена согнулась от спазма в желудке, и ее вырвало на дорогу. Бродяга некоторое время разглядывал ее, а потом схватил за волосы и дернул вверх, чтобы она выпрямилась. Они оказались лицом к лицу. Лена стискивала зубы, глаза стали стеклянными. И вдруг она забилась под его рукой, словно рыба в садке. Закричала, чувствуя, как рвутся ее чудесные золотистые волосы… А потом перегнулась спиной через заграждение и полетела вниз.

Бродяга оглянулся по сторонам, закинул ногу за ограждение, затем вторую, оттолкнулся и спрыгнул. Приближались звуки полицейской сирены.

Лена еще барахталась в груде отбросов, когда сверху что-то с шумом свалилось. «Это он, этот маньяк!», — подумала она и засуетилась еще больше, выбираясь из мусорной кучи. Правая рука как-то плохо слушалась, но боли не было. Наконец ступив на твердую землю, Лена рванула к переулку. Что-то впилось в ногу — Лена сообразила, что бежит босиком. Туфли остались в горе отходов. Лена обернулась. Бомж быстро шел к ней. Наверху взвизгнули автомобильные тормоза, застучали дверцы, у ограждения показались люди. Бродяга не обратил на них внимания, он протянул руку к Лене и поманил ее пальцем. Кажется, что-то блеснуло в его руке. Он шел, чуть сгорбившись, подавшись вперед, шел быстро, но прихрамывал на обе ноги, будто на протезах. Сверху закричали:

— Стой, стре…

«Стреляйте, пожалуйста!» — мысленно взмолилась Лена. Бродяга перешел на бег. Раздался хлопок. Бродягу мотнуло в сторону, но он даже скорости не сбросил. Лена попятилась, не веря своим глазам. Развернулась и понеслась в переулок. Слышно было, как скрипят автомобильные шины где-то рядом. Женщина решила двигаться на звук, но тут же потеряла направление. Загаженные стены домов стискивали улицу. Зарешеченные окна, железные двери с висячими замками. Здесь даже солнца не видно. Лена бежала, не оглядываясь, сворачивая вместе с дорогой. Совсем близко из тишины вдруг вынырнул обнадеживающий гул электромотора. Казалось, ребра вонзаются в легкие от бега, но Лена не могла остановиться, она бежала, пока вылетевшая слева полицейская машина не сбила ее. Удар пришелся в бедро, женщину отбросило в сторону.

— Твою мать, бабу задавили! — из автомобиля выскочил офицер в черной куртке и прозрачной маске-респираторе.

— Живая? — с другой стороны появился напарник, вытягивая из кобуры на поясе пистолет. Вопрос был бессмысленный — женщина полулежала на тротуаре и подвывала от шока и боли.

— Погоди, где тот урод? — насторожился водитель. Его напарник поднял пистолет и, как показалось водителю, разорвался пополам. Крупные брызги крови упали на белый капот и ветровое стекло машины. За спиной у полицейского выросла фигура в пальто и капюшоне. Левую ладонь бродяга держал на плече офицера, а в правой — его оторванную руку с зажатым пистолетом. Полицейский же стоял, покачиваясь, и будто безуспешно пытался вдохнуть воздух в легкие, пока кровь толчками выбивалась из его плеча. Водитель выругался, схватился за кобуру, в этот миг тело напарника пронеслось над капотом автомобиля и сшибло его с ног. Их лица оказались рядом: водитель не переставал материться, а напарник только наполнял респиратор слюной, дрожал и пучил глаза. Наконец первый сумел высвободиться, перевернулся на живот и хотел было встать, но грязная непропорционально большая ступня опустилась на его затылок и припечатала к асфальту. Раскалываясь, чавкнул череп. Затем ступня поднялась и вновь опустилась.

Лена уже не пыталась убежать. Ноги не слушались, руки ослабли. Она часто-часто дышала, не понимая, чувствует боль или нет. Ее поражали запахи. Уже несколько лет Лене не приходилось покидать помещений. Что делать человеку ее положения за пределами квартиры, офиса, ресторана, салона автомобиля? Без респиратора на улице она оказалась и вовсе впервые. Внешний мир смердел — вот, что она узнала. Это была вонь разложения, город мертв. Два тела, окрашивающие дорогу в багряный, были тому очень ярким подтверждением. Маньяк в пальто склонился над обезглавленным трупом, положив рядом с собой черный мешок для мусора, в который уже спрятал оторванную руку. Он расстегнул черную полицейскую куртку, синюю рубашку, ремень и молнию на брюках, несколько секунд внимательно осматривал белую с редким черным волосом грудь и живот покойника. Потом бродяга провел указательным пальцем от левого плеча до правого, от горла до паха, рассекая мягкие ткани. Раздвинул слоистую плоть, словно сорочку. Откуда-то из рукава выскользнул длинный с зубцами нож, незнакомец разрезал им реберные хрящи, затем с хрустом распахнул грудную клетку и стал перебирать внутренние органы жертвы, что-то отбрасывая, что-то убирая в мешок. Где-то вдалеке выли полицейские сирены, бормотала рация в автомобиле. «Та машина на автомагистрали, им нужно было доехать до съезда», — со злостью думала Лена, отползая на руках от места побоища. Она и не заметила, как начала ползти. Шок сменился тихой яростью. Стискивая зубы и морщась, она проклинала полицию, начальника, родителей, жениха, свою машину, андроида, за которого даже не погашен кредит… От каждого движения тело пронизывала боль, волнами темнело в глазах. Продвинувшись на несколько метров, Лена оглянулась. Оказывается, бомж отвлекся от аутопсии и наблюдал за мучениями женщины. Глаз не видно, только неподвижная нижняя часть лица, желтая пергаментная кожа, открытый беззубый рот.