Юрий Погуляй - Спящий бог Ари-Ча

— Я же расколол жреца, — мне пришлось вежливо напомнить о своем участии.

— Тебе повезло, — левое веко Ульфа дернулось, губы плотно сжались, превратившись в бледную нить.

— Повезет и дальше, уверяю вас.

Везение и ремесло это разные вещи. Я знаю, что нужно сделать с человеком, чтобы он был счастлив рассказать мне все, что моя душа пожелает. Можно ли назвать это везением? Отнюдь…

Страх и боль сильнее любой веры. Это моя религия, и я верный адепт своего жестокого божества.

Ульф отвернулся от меня и постарался сделать максимально недовольный вид. Отто наблюдал за нами с едва скрываемой злостью. Могучий воин, великий генерал еле выносил нас обоих, но вынужден был терпеть, памятуя наказ императора.

Хотя иногда мне казалось, что он не выдержит и вздернет либо меня, либо проклятого старика-ученого.

После торопливого совещания я вышел из командирского шатра. Вокруг меня раскинулся боевой лагерь Империи. Множество палаток, шатров, костров, оружейных стеллажей, праздных вояк, мрачных часовых, блудливых шлюх из обозов, обленившихся бронников и ткачей, усталых медиков и грязных кашеваров. Город войны, город похода. Мерзейшее, провонявшее нечистотами сборище.

Улыбаясь, я смотрел на нависающие над долинами горы. Острые шпили, отвесные склоны, языки снежников и куцые деревца в низинах. Спящий находился где-то там. Где-то среди этой красоты.

И он ждал первой крови.

А кровь ждала его. Я повернулся к бочкам, расставленным неподалеку от командирского шатра. Больше всего на свете мне хотелось уйти из лагеря, подняться по горным тропкам чуть выше, встать на утесе и, раскинув руки, почувствовать ветер, почувствовать опьяняющую чистоту этих мест.

Хмыкнув, я отправился к себе в шатер.

На следующее утро с гор спустился человек, и сказал, что знает, где находится Спящий. Воистину, Белый волк любит своих сыновей.

Когда я увидел, что Дави сдался северянам — сердце мое покрылось коркой колючего льда. Он всегда был чужаком, этот предатель, и когда Спящий открылся ему — многие в деревне удивились такому выбору.

Но Спящий никогда не ошибается.

И теперь внизу, среди вонючих шатров северян, поселился жрец-отступник. Неслыханное и невиданное дело. Никогда прежде никто из вознесенных не отворачивался от бога. Так говорил мудрый Аххан, и никто не смел сомневаться в его словах.

Я подумал о Сури. О женщине, принявшей Дави ближе всех нас. Пустившей его в свой дом, в свое сердце и искренне полюбившей. Что теперь станет с ней, с женой предателя? Как ей жить дальше с таким тяжелым знанием?

Мы должны вмешаться. Мы должны остановить Дави-Северянина. Он не должен дойти до пещер!

В тот момент, когда простое, и в то же время нелегкое решение было принято — Улле посмотрел на меня и провел большим пальцем правой руки себе по горлу. Я улыбнулся.

Мы с братом всегда мыслили одинаково.

Северяне больше не отсылали в деревни своих солдат. После предательства Дави они успокоились, расслабились. Над лагерем поплыли хмельные песни. Лишь у черных бочек в центре стойбища беспрестанно расхаживали часовые, да у шатра командира постоянно несли вахту рослые бородатые воины. Охраняли своего огромного лидера.

И стерегли Дави-Северянина.

Я понимал, что нам нужно ждать, когда чужаки двинутся в путь. Ведь только тогда у нас будет шанс добраться до предателя. Сейчас, в многоголосом лагере, мы не сможем обмануть мрачных сторожей и пробраться в шатер. У нас нет «дальнобоев», чтобы подстрелить Дави издалека.

Лишь одно оружие было нам подвластно. Камни. Мы решили завалить отряд северян, как только те начнут подъем к пещерам Спящего.

Но хитрый Дави предусмотрел наш ход…

Мы узнали об этом только утром, с первыми лучами солнца, согревающими остывшие за ночь камни. На дальней тропе, ведущей к Кари-Ча, неожиданно для нас показалось несколько северян ведущих с собой спотыкающуюся женщину.

Я узнал ее сразу и не поверил глазам, а Улле даже вскочил в изумлении. Северяне вели в лагерь Сури… А это значило, что чужаки были в нашей деревне. Что мы пропустили их. Что мы провалили нашу миссию и не предупредили никого в Вилли-Ча. Сердце мое билось спокойно, но в горле застрял комок, обрубок языка словно обожгло пламенем.

И заныли крепко стиснутые челюсти.

Я увидел, как откинулся полог у шатра главаря и перевел «дальногляд» на него. На улицу ступил длинноволосый убийца из деревни Кари-Ча, а рядом с ним, плечом к плечу, встал встречающий жену Дави и, я готов поклясться, жрец смотрел прямо на меня и улыбался.