Б. Олшеври-младший - Вампиры замка Карди

Гарри искал его — но, оказалось, что домой Джонни не вернулся и вообще неизвестно, куда он пропал.

Врачи удивлялись — череп Гарри, казалось, был собран из мелких кусочков, чудом вставших на места и сросшихся между собой. На кости были отчетливо видны места прилегания кусочков друг к другу. И на коже осталась целая паутина шрамов. Волосы из-за этого росли неровно и торчали вихрами в разные стороны.

Удивительно — его даже головные боли не мучили!

Абсолютное выздоровление — если не считать седины на висках и некоторых провалов в памяти.

Только вот в церковь он больше не мог ходить…

И даже молиться не мог.

Потому что вспоминалось сразу Евангелие от Иоанна, глава десятая:

«…воззвал громким голосом: „Лазарь! Иди вон“.

И вышел умерший…»

Лазаря поднял Иисус.

А потом Лазаря убили иудеи — за то, что он был живым свидетельством чуда, сотворенного непризнанным ими Мессией.

А кто поднял Гарри Карди?

Кто сказал ему, когда он мчался по черному коридору: «Гарри! Иди вон»?

Кто был тот зеленоглазый?

Не с их корабля…

А откуда?

И кто теперь он — Гарри Карди?

Человек?!!

Через неделю после возвращения Гарри напился до поросячьего визга и пошел на кладбище. Ноги не держали его — временами он передвигался на четвереньках. Он нашел могилу Натаниэля. И начал ее методично разрывать. Бедный Нат… Не давали ему даже в могиле покоя! Сначала — Луиза, теперь Гарри…

Кстати, именно Луиза нашла его. Он рыл землю и плакал. И говорил, что должен лечь рядом с Натом, что там его место — в земле, с могильными червями.

Луиза надавала ему пощечин и отвела домой.

Но Гарри знал, что на самом деле он был прав: его место на кладбище, под землей.

Мертвецы не должны находиться среди живых!

Но он знал так же, что окружающие считают его живым. И ради них он должен притворяться. И он притворялся…

Только в церковь ходить не мог.

Сначала в замок Карди прибыли солдаты под командованием Августа Хофера. Первым делом поставили серебряные решетки на окна всех помещений, предназначенных для жилья. Провели электричество. Согнали местных жителей для уборки территорий и жилых помещений. Переоборудовали конюшню в гараж. Поставили в молельне стеклянные шкафы, покрытые жестью столы и оборудование для лаборатории. И только потом вызвали доктора Гисслера.

Странную картину являли собой эти немцы, появившиеся в древнем замке Карди июньским утром 1943 года.

Старик-доктор, похожий на сушеную крысу.

Рыжеволосая красавица-ассистентка.

Худощавый, нервный ученый.

Миниатюрная молодая женщина, крепко сжимающая в своей руке ручку худенького черноволосого мальчика.

И высокий, стройный красавец-блондин, словно сошедший с агитационных плакатов.

Они въехали в ворота замка на четырех автомобилях. Рокот четырех моторов затих одновременно, защелкали дверцы, выпуская людей наружу… И воцарилась тишина. Они стояли и смотрели на замок.

Доктор Гисслер — с живым интересом.

Профессор Хофер — с восторженной надеждой.

Магда — с нескрываемой скукой.

Лизе-Лотта — со страхом.

Михель — со странным, почти непередаваемым словами выражением напряженного ожидания.

Правда, на замок смотрели не все: Курт с тревогой и нежностью смотрел на Лизе-Лотту, а генерал Хофер надменно смотрел на своих вытянувшихся в струнку солдат.

Наконец, словно наваждение спало, и все засуетились, забегали, начали расхватывать вещи, и в конце концов отправились на экскурсию по замку. Пыль и паутину солдаты по мере возможности вымели. Удивительно, что большинство вещей сохранилось: книги в библиотеке, поблекшие ковры на полах и на стенах, дивной красоты светильники, резная мебель, даже посуда и мелкие личные вещи! Поскольку к вещам строжайшим образом приказано было не прикасаться, путешественники поминутно находили то хорошенькую фарфоровую табакерку, то изящный веер из костяных пластинок, расписанных узорами, то лайковую перчатку, ссохшуюся от времени, то охотничий хлыст, оставленный где-нибудь на перилах… Этот замок производил странное впечатление. Словно обитатели его покинули внезапно, спасаясь бегством от неведомой опасности, или умерли все в одночасье. Забавно, что истине соответствовало и то, и другое. Кто-то умер, кто-то спасся бегством, а кто-то так и живет среди этих развалин странной, призрачной жизнью, и им не нужны уже табакерки, перчатки и веера.