Сергей Пономареко - Седьмая свеча

Телефонный звонок больно ударил по барабанным перепонкам. Ольга подняла трубку и услышала голос Маргариты Львовны, которая бесцеремонно ночью нарушила ее покой и даже не думала извиняться за столь поздний звонок.

— Оля, я целый вечер вам названивала. Где вы пропадаете?

— Гуляла, ходила на дискотеку — потанцевать захотелось!

— При вашем состоянии здоровья это ни к чему хорошему не приведет. Я получила результаты клинических исследований. Как я и предполагала, у вас тяжелейшее отравление. Как думаете — чем? Тетраэтилсвинцом. Где это вас так угораздило?

— Даже не предполагаю. А где он применяется?

— Насколько я знаю от Ивана Степановича, вы к химическому производству никакого отношения не имеете. Тетраэтилсвинец иногда применяют автомобилисты для повышения октанового числа бензина, но вы, похоже, приняли лошадиную дозу. Как это могло произойти?

— Не знаю. Ошибка исключена, как я понимаю?

— Не ошибается только тот, кто ничего не делает. Но в этом случае с полной уверенностью заявляю, что диагноз верен. Я бы рекомендовала вам сразу вызвать «неотложку», пусть везут в нашу больницу. Я позвоню в приемное отделение и дам соответствующие указания.

— Я вам очень благодарна, Маргарита Львовна. Считайте, что вы мне спасли жизнь. Еще раз прошу простить за тот неприятный инцидент у вас на приеме.

— Ничего, ничего, милочка. Отравление тетраэтилсвинцом, случается, вызывает помрачение сознания, вплоть до делирия. Спишем это на болезненное состояние. Я знаю, что вы лихо ездите на своем авто, но лучше добираться в больницу не на своем транспорте. Так спокойнее. Отравление может вызывать неожиданные эпилептические припадки. Что, Олечка, решили — звонить мне в больницу?

— Я приеду ближе к обеду, часов в двенадцать. Мне надо будет сделать кое-что неотложное, чтобы потом спокойно поболеть.

— Рискуете, милочка, и заметьте — собственным здоровьем, которое потом ни за какие деньги не купите. Вам, конечно, виднее.

— Спасибо, Маргарита Львовна. Я теперь ваша должница на всю жизнь. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, милочка. Не шутите со здоровьем — оно шуток не понимает.

Ольга повесила трубку. Этот звонок в прямом смысле спас ей жизнь. Теперь снотворное отменяется. Зачем себя травить, когда уже кто-то постарался? Видно, непрошеный гость не только безнаказанно гулял по квартире и украл книгу. По всей видимости, он уже длительное время имел сюда доступ, потихоньку отравлял продукты в холодильнике. Возможно, привычка постоянно держать в холодильнике любимый напиток, пепси-колу, сыграла с ней злую шутку. А все эти сушеные жабы и мыши были для отвода глаз. Тот, кто это предпринял, знал, как меня направить по неверному пути.

Завтра она в самом деле ляжет в больницу, но сначала ей надо кое-что предпринять. Как жаль, что она не узнала об этом раньше, тогда бы и не было злополучной поездки в Ольшанку. Правда, теперь она знала, что ее мама умерла не своей смертью, и кто ее убил, Ольга тоже знала. Возможно, она убила Софью. Если нет, матушку эта участь не минует, рано или поздно.

Теперь самое главное — узнать, у кого книга, кто стоит за ее отравлением: Галя или авантюристка Вика? Какие мотивы этим человеком, пока не известным, движут — месть или корысть? Ольга раздумывала над этим, так и не заснув до самого утра.

Утром она позвонила в зону и переговорила с майором Бондарчуком. Он ее прекрасно помнил и пошел навстречу. Ольга узнала две важные новости: в зону несколько раз приезжала Галя, а дело Глеба было уже практически пересмотрено, так как появились неопровержимые доказательства того, что он не виновен, и вынесение оправдательного приговора — дело самого ближайшего времени, в зависимости от скорости движения бюрократической машины судопроизводства. Затем спецпочтой документы на освобождение Глеба попадут в зону, и он, скорее всего, сможет выйти на волю еще до Нового года. Эта новость совсем ее не обрадовала.

В почтовом ящике она обнаружила письмо от Глеба, в котором он просил ее согласия на развод. «Где тонко, там и рвется», — подумала она, криво усмехаясь. Теперь и мотив Гали был понятен. Преодолевая болезненное состояние, она все равно села за руль БМВ и в течение нескольких часов выполняла то, что наметила ночью.

Было двенадцать часов дня, и она уже собрала необходимые в больницу вещи. Самочувствие у нее еще ухудшилось. Больше всего ее донимало ощущение чего-то постороннего во рту, она воображала, что это белый воротничок со школьной формы, и не понимала, как он оказался во рту. Она ощупывала языком внутренность рта, и из-за множества бесполезных попыток остро желала материализации этой вещи, чтобы появилась возможность ее выплюнуть, а так как этого не происходило, она то и дело понапрасну сплевывала уже только иллюзию слюны — во рту и в горле пересохло.