Сергей Пономареко - Седьмая свеча

Маня перевела дух и продолжила:

— Появляется она на воскресной службе, да такая кроткая! Бросила мелочишку в ящик на строительство Божьего храма в селе. После службы она прямо к отцу Никодиму, мол, хочет исповедоваться. Тот, не чувствуя подвоха, подумал, что испугалась она его, решила смириться, отошел с ней в уголок, набросил на голову платок и давай ее исповедовать. А народ увидел, что Ульяна исповедуется, никто не расходится, трутся рядом — любопытно послушать, в каких страшных колдовских делах она покается. «Грешна?» — спрашивает он ее. «Грешна», — отвечает она. «В чем грешна?» — «А в том, что на службу пришла, которую правит большой грешник. Ведь ты, Никодим, любишь потискать молодых девчат. Дуняше вон мне пришлось срывать беременность на втором месяце, с попадьей своей не спишь, холодная она у тебя». Люд кругом так и покатился со смеху. Батюшка покраснел и как закричит: «Изыди, сатана!» Она, улыбаясь: «Попробуй святой водичкой, которая огнем жжет!» Тот стал красный как рак и бросился вон. А она еще больше масла в огонь подлила: «Не знаю даже, что раньше появится: дом и автомобиль у отца Никодима или Божья церковь. Недавно, правда, слышала, что видели его в Киеве, слонялся по автосалонам, что-то там присматривал, наверное, вскоре этим самым и разродится». Почти месяц после той службы хворал отец Никодим, а темпы строительства церкви стали более интенсивными, до Рождества должны закончить. Он по-прежнему живет в квартире, которую выделило ему правление колхоза. Вот нескладуха, оговорилась я — акционерное общество, так оно теперь называется.

— А попадья что? — брякнул Глеб.

— Правильно разумеешь, Глебушка, мужик стерпит и постепенно отойдет, а женщина не простит и отомстит. Давай, поехали помаленьку, дорасскажу про попадью.

Автомобиль заворчал, как обиженный пес, и тронулся, подпрыгивая на ухабах и дребезжа внутренностями. «Доконаю я машину на этих дорогах!» Глеб в сердцах сплюнул.

— На той службе попадья тоже была и видела, как опозорился ее муж. А больше всего ее задело не то, что он с молоденькими девчонками якшается, а то, что Ульяна привселюдно обозвала ее холодной в постели. Знала, что людская молва обсосет и разнесет каждое брошенное тогда слово, осрамит на веки вечные, — продолжила Маня. — Решила отомстить Ульяне ее же оружием — нет, не словом, а колдовством.

У Глеба в голове не укладывалось все это — ведьмы, колдовство считались здесь чем-то обыденным, само собой разумеющимся, существование этого не требовало доказательств. Просто верили, и все.

— Поехала в соседнее село к старой колдунье и заплатила ей, чтобы навела порчу на Ульяну. И правда, вскоре та заболела, пожелтела и вся иссохла. Чтобы снять порчу, надо точно знать, кто ее навел. Вычислила она и попадью, и старую колдунью. Пересилила она ту порчу. Стала Ульяна поправляться, а колдунья неожиданно умерла — хотя, может, от старости? Один Бог ведает. Есть в черной магии такой прием: порча возвращается назад, к ее наславшему, но уже многократно усиленная. Ульяна выздоровела, колдунья умерла, а попадья заживо гниет, и никакие бабки ей ничем не могут помочь. Очень сильная ведьма была Ульяна. А вы говорите, что много здесь странного происходит. Попомните мои слова — еще ничего и не происходило, но когда произойдет, тогда… тогда и увидите.

Они подъехали к воротам и остановились. Маня вышла из машины и сразу исчезла в толпе, запрудившей двор. Глеб нашел бабу Марусю и объяснил ей, что поп уехал в другое село и, по всей видимости, до похорон не успеет вернуться. Она на мгновение сощурилась и приказала ему: «По-быстрому смотайся на кладбище, возьми немного землицы с выкопанной могилы и сразу дуй сюда. Больше ждать не будем. Через час пойдем на кладбище», — и отвернулась, давая другие распоряжения по подготовке к похоронам.

Дорогу на кладбище Глеб уже знал, поэтому не стал искать попутчиков, сел в машину и через пять минут уже к нему подъезжал. Дорогу перегородила громадная лужа жидкой грязи, которая осталась от прошлого дождя. Рисковать он не стал, остановил машину, обошел лужу и вскоре уже был на кладбище. Свежевыкопанную могилу он нашел сразу. Возле нее лежали две лопаты, пустая трехлитровая банка, еще сохранившая запах самогонки, и остатки еды, небрежно завернутые в газету, так что из нее виднелся наполовину обглоданный хвост селедки. Глеб взял лопату и задумался. Сколько земли необходимо, чтобы запечатать могилу? Технологии этого процесса он не знал, но подозревал, что земли не нужно много. Тут он понял, что не взял ничего такого, во что можно было бы набрать землю. Подумал и набрал в трехлитровую банку из-под самогонки, надеясь, что сивушный запах поглотит земля. Заглянул в пока пустую могилу: она была глубиной не меньше двух метров — аккуратный прямоугольник, словно под линейку выкопанный в глине. Вернулся к машине и поехал назад.