Роберт Говард - Соломон Кейн. Клинок судьбы

— Он… — и Крыса кивнул на мертвое тело на полу, — помнится, сказал что-то вроде: «…и я подоспел сюда ПЕРВЫМ». Он что, имел в виду, что Кейн гнался за ним, направляясь… сюда?

Волк только кивнул, утвердительно и нетерпеливо. Крыса поспешно бросился к сундукам.

Огарок, тлевший на колченогом столе, освещал безумную сцену. Неверный мечущийся свет бросал алые блики, отражаясь в луже крови, все шире расползавшейся из-под мертвого тела; он играл на самоцветах и золоте, которые торопливые руки выгребали из окованных медью сундуков, выстроившихся вдоль стен; наблюдательный взгляд мог бы заметить, что глаза Волка блестели совершенно так же, как и его спрятанный в ножны кинжал.

И вот наконец сундуки опустели, а их содержимое мерцающей грудой было свалено на окровавленный пол. Тут Волк замер, прислушиваясь. Снаружи было тихо. Ночь стояла безлунная, и живое воображение Ле Лу мигом нарисовало убийцу в черном — Соломона Кейна, крадущегося сквозь мрак по его душу. Неслышный силуэт, тень среди теней… Волк криво усмехнулся. Ну уж нет, сказал он себе. На сей раз англичанин останется в дураках.

— Еще сундучок забыл, — буркнул он, указывая рукой.

Крыса удивленно издал невнятное восклицание и склонился над сундуком, на который указывал ему главарь. Волк прыгнул к нему одним движением, как кот. И по рукоять всадил кинжал Крысе в спину, между лопатками. Разбойник осел на пол, не издав ни звука.

— Спрашивается, зачем вообще что-то делить? — пробормотал Ле Лу, вытирая кровавый клинок о камзол мертвеца. — А теперь позаботимся о Ла Моне…

И он шагнул было к двери, но тут же остановился как вкопанный. А потом отшатнулся назад.

Сперва ему показалось, что это была тень человека, стоявшего на пороге. Потом он увидел, что это была не тень, а сам человек. Человек в черном. Который стоял до того неподвижно, что свет мерцающего огарка делал его пугающе похожим на тень.

Он был высокого роста, не меньше самого Ле Лу, и одеяние его было сплошь черно, от шляпы до башмаков. Такая простая, ничем не украшенная, облегающая одежда, удивительно подходившая к бледному сумрачному лицу. Широкие плечи и длинные руки безошибочно выдавали в нем фехтовальщика. Как, впрочем, и длинная рапира, которую он держал наготове. Лицо у человека было замкнутое и мрачное. Угрюмая бледность, особенно в неверном свете, делала его похожим на выходца с того света. А грозно сдвинутые брови и вовсе наводили на мысли о дьявольщине.

Глаза — большие, глубоко посаженные, немигающие — смотрели на бандита в упор, и Ле Лу, глядя в них, так и не понял, какого же они цвета. Пожалуй, единственным, что нарушало вполне мефистофельское обличье незнакомца, был высокий, широкий лоб. Но и его наполовину скрывала мягкая шляпа без пера.

Вот такой человек. Лоб мечтателя, погруженного внутрь себя идеалиста — и притом глаза и тонкий прямой нос фанатика. Какого-нибудь стороннего наблюдателя наверняка потрясли бы глаза обоих этих мужчин, стоявших друг против друга. В обоих таилась невероятная сила. Но на том и кончалось все сходство.

Глаза у бандита были как камни, свет в них почти не проникал. В них переливался мерцающий блеск, но какой-то мелкий, поверхностный. Так блестит дорогой самоцвет. В глазах были насмешка, бесстрашие и жестокость.

Глаза человека в черном глубоко сидели в глазницах и холодно взирали из-под нависших бровей. Тому, кто заглядывал в них, казалось, будто смотришь с края обрыва в ледяную бездну.

И вот их взгляды схлестнулись, и Волк, привыкший внушать страх, ощутил странный холодок, пробежавший по позвоночнику. Это чувство было ему внове. И он, живший ради острых ощущений, неожиданно захохотал.

— Соломон Кейн, я полагаю? — поинтересовался он, постаравшись, чтобы вопрос прозвучал вежливо-нелюбопытно.

— Да, я Соломон Кейн. — Мощный голос породил эхо в пещере. — Готовы ли вы ко встрече с Создателем?

— А как же, месье, — с поклоном ответствовал Ле Лу. — И более готов, чем теперь, уже не буду. А вы, месье?

— Без сомнения, я неправильно поставил вопрос, — мрачно сказал Кейн. — Изменим его. Готовы ли вы ко встрече со своим хозяином сатаной?

— Что до этого, месье… — Ле Лу с подчеркнуто скучающим видом рассматривал свои ногти, — то позвольте заверить вас, что именно в данный момент я готов представить его рогатому величеству наиболее блистательный отчет о своих земных делах. Другое дело, не вижу особенной нужды с этим спешить. Еще успеется.

Волку не надо было гадать о судьбе Ла Мона: присутствие Кейна в пещере говорило само за себя. Так что на его окровавленную рапиру можно было и не смотреть.