Дж. Кинг: Карнавал страха

– Это Борго, – выдохнула Мария, закрывая слепые глаза руками, – по крайней мере, мне так показалось. Тело там…, в кровати. – Она махнула в сторону вагончика.

– Боже, – прошептал толстяк, поднимая глаза к колесу луны.

Вагончик был темен, дверь беспомощно болталась на петлях. Кругом громоздились другие палатки и вагончики, но ни в одном не горел свет. Быстро поднимаясь на ноги, человек в плаще начал:

– Мсье великан…

– Гермос, – представился великан.

– Гермос, – повторил толстяк и улыбка осветила его лицо, – помоги ей. – Он быстро взглянул на Марию, потом на Гермоса. – Я Моркасл, между прочим, маг и волшебник.

Гермос грустно кивнул, когда волшебник уже шел к вагончику. Внимание толпы переключилось с окровавленной женщины на дверь ее домика. Когда Моркасл приблизился к входу, его лицо побледнело, а черные усики встали дыбом. Запихивая платки в рукав, он извлек оттуда свечу, зажег ее и двинулся ко входу, высоко поднимая ноги, будто шагал по мелкой речке.

Когда помещение немного осветилось, Моркасл увидел, что все вокруг алое, будто комната была выкрашена вместо краски кровью. Кровь покрывала стены и капала с потолка. Стопка одежды, пакет крупы, яблоки на подоконнике – все было в крови. Особенно кровать.

Моркасл тяжело вздохнул и закрыл платком нос и рот. Глаза его сами собой закрылись, и он отшатнулся к двери.

– Ты в порядке, – сказал он сам себе, – ты в порядке. Тебе не стоит на это смотреть. – Несмотря на уговоры, глаза медленно открылись.

На кровати лежало тело. Это был Борго – карлик, глотавший шпаги, один из самых старых артистов Карнавала. Он выступал тут сотни лет, каждый вечер глотая шпаги, которые были длиннее, чем он сам. Теперь он неподвижно лежал на алых простынях, раскинув сведенные судорогой руки. Большая голова карлика запрокинулась назад, а широко открытые глаза пялились на массивную рукоятку шпаги, торчавшую у него изо рта. Обоюдоострый конец ее клинка выглядывал из распоротого живота. На ноге карлика явственно виднелся кровавый отпечаток женской руки.

Спотыкаясь Моркасл бросился вон из двери, отбежал немного и упал на землю, спрятав лицо в ладонях. Тихо перешептываясь, подходили другие артисты. Кто-то подобрал свечу и тоже направился к вагончику. Качая головой, Моркасл встал и поковылял в сторону Гермоса и Марии.

– Не верю! – бормотал он. Лицо его приняло серо-зеленый оттенок. – Не верю!

Мария повернула заплаканное лицо к волшебнику.

– Убийца был еще там, когда я вошла. Я ударила его, у него должна быть длинная царапина на спине.

Холодный пот выступил на лбу мага.

– Забери ее отсюда, Гермос. Возьми ее в свою палатку. Следи, чтобы с ней все было в порядке, а я пошлю за жандармами в Л'Мораи.

Глаза великана вспыхнули, он мгновение колебался, а потом подошел к слепой женщине. Он подхватил ее на руки, но Мария вырвалась, разжимая хватку его костлявых рук.

– Я могу идти, – сказала она, поднимаясь на ноги. Потом она добавила с скрытой горечью:

– Я слепая, а не безногая. – Кроткая улыбка смягчила слова. – К тому же я возвращаюсь в свой вагончик.

Моркасл шагнул к ней и просительно произнес:

– Пожалуйста, не надо. Это не место для женщин.

– Это мой дом! – настаивала она, отталкивая мужчин и направляясь к вагончику. – Я вымою кровь.

Как гигантская тень, Гермос последовал за ней.

– Ты не можешь туда вернуться, – крикнул вдогонку Моркасл, тяжело вздыхая. – Все испорчено.

Чем ближе Мария подходила к вагончику, тем увереннее становились ее шаги. Дрожащей рукой она оперлась на угол домика и затем двинулась дальше.

– Простыни, одежда, кровать, пол, – бормотал, шагая сзади Моркасл, – все, все пропиталось кровью.

Гермос рассматривал слепую женщину, задумчиво хмуря лоб. Она отошла от двери, глубоко вдыхая холодный ночной воздух.

Моркасл опустил руку ей на плечо.

– Ты все равно не можешь начать уборку до того, как придет жандарм. Да и потом сомневаюсь, чтобы тебе удалось все вычистить. Ты сто раз прополощешь простыни, но кровь так и не исчезнет.

– Я слепая, – ответила Мария. – Я могу жить и с пятнами.

– Пойдем, леди, – как можно нежнее прогрохотал Гермос.

Она задумалась, поджав губы, а потом кивнула.

Входя в высокую палатку, которую он называл своим домом, Гермос пригнулся. Медленно и осторожно он подталкивал впереди слепую. Она вцепилась в его костлявую руку, когда ноги коснулись незнакомого песочного пола. Несмотря на слепоту, она покрутила головой, словно оглядывалась.