Алексей Кунцевич - Жажда справедливости. Избранный

За окном уже было темно. Улица, в вечерние часы обыкновенно более оживленная, теперь почти всегда молчала. Это объяснялось тем, что муниципальная служба вырыла посередине дороги канаву.

В комнате горело множество свечей. Но, несмотря на них, мрак как-то удерживался здесь, не мешая, правда, читать Виконту и Вельде.

Наконец де ла Вурд отложил газету и откинулся на спинку стула. Сделал легкий жест рукой, отчего в ней появилась сигара. Виконт воткнул ее в рот. Кончик сигары затлела.

—Знаете, сир,— обратился он к Леонарду,— у меня складывается такое впечатление, что всё идет из рук вон плохо. Город просто напичкан всякой мерзостью.

Леонард выпустил дым в потолок и, не вынимая сигары изо рта, ответил:

—Думаю— нам придется заняться этим городом вплотную. Но чувствую, что мы не долго здесь задержимся.

—Что правда, то правда,— кивнул де ла Вурд,— у меня такое же ощущение. Хочется думать, что все еще может кончиться хорошо.

Леонард ответил печально:

—Только не для нас. Memento mori [17] Memento mori : помни о смерти (лат.) .

—Как уж о ней забудешь,— усмехнулся Виконт,— когда сам каждый день имеешь с нею дело.

—Надеюсь, что мой сын докончит начатое. Надобно вырезать скальпелем эту поганую рану на теле города. Именно отсюда начнется обновление.

Граф отхлебнул из своего фужера.

—Виталий,— сказал Виконт,— хороший парень. Только чересчур уж чувствительный. Но это делу не помешает. Его бесстрастное лицо и то, как он поступил с Морозовым, говорит само за себя. Ваш сын, сир, сможет с честью держать в руке этот скальпель.

Вельда положила журнал рядом с собой и спросила задумчиво:

—Сир, мне на завтра есть какие-нибудь указания?

—Да, вы с Виконтом посетите завтра вечерком отца Евгения. Сделаете ему кровопускание. Только не убивайте. Пусть думает, что на самом деле виделся с дьяволом. Пора прекратить его надругательство над монашками.

Вельда радостно пискнула, Виконт почесал подбородок.

—Каков подлец! Трое за один день!— воскликнул он так, что попугай поперхнулся во сне и закашлял.

—Тфу, мать вашу, потише нельзя что ли?— проскрипел Цезарь.— Завели пушистого обормота, а теперь еще и спать мешают.

—Извини, Цезарь,— сказал Виконт,— спи.

Вельда села за стол, налила себе из кувшина апельсиновый сок.

В зал вошли Козлов с бароном.

—Гебриел,— обратился к барону граф,— вы завтра начнете обучать моего сына языку.

—Да, сир.

—Он— способный малый, так что проблем, я думаю, не будет. Ипполит, ты становишься с сегодняшнего вечера тенью Виталия. Я не хочу, чтобы он попадал во всякие переделки, пока не достигнет должного уровня.

Леонард опустошил бокал, и Виконт его вновь наполнил.

—Я всё сделаю,— произнес Ипполит.— Можете не беспокоиться.

Граф сказал вздохнув:

—То, что он мой сын, повышает вероятность всяческих неприятностей. Осиел уже наверняка позаботился об этом. Так что приступай. Но не попадайся ему на глаза. А то он еще решит, что за ним следят.

—Хорошо сир.

И Козлов вышел в прихожую не спеша оделся. Вельда закрыла за ним дверь.

Гебриел присел за стол.

—Вельда,— послышался его голос,— может поужинаем?

Фон Шварц встала и со словами:

—Что ж, давайте ужинать,— вышла на кухню.

Попугай всё так и не смог снова заснуть. Он вяло смотрел на стол и что-то насвистывал.

Кот проснулся, вытянулся.

—Кыс-кыс-кыс,— послышалось из кухни.— Маркиз, иди, ешь.

Маркиз спрыгнул с колен Леонарда и исчез в проеме двери.

—Как тихо сегодня,— удивился Гебриел.

—Затишье бывает перед бурей,— обнадежил Виконт.— Не нравится мне это.

—А мне, думаешь, нравится,— влез в разговор попугай, хотя его никто об этом не просил,— на улице эти кошки надоели, а теперь эта тварь еще и в квартире появилась.

Леонард никак не отреагировал на выпад Цезаря, а Гебриел заметил:

—Ты стареешь, Цезарь, стареешь. Уже и ворчать, как старик, начал.

Цезарь пропустил это мимо ушей. А Виконт добавил к словам барона:

—Брута на тебя, Цезарь, нет.

Этого попугай стерпеть не мог и заорал:

—Вы достали меня! Ну и компания, черт возьми! Сплошные подлецы. Каждый второй или кот или подлец.

—Поосторожней, Цезарь,— предупредил граф,— я давненько не ел жареных попугаев.

Глаза Цезаря вывалились из орбит. Он ответил, заикаясь:

—Что вы, сир, вас я не имел в виду.

Губы Гебриела растянулись в улыбке.

—А ведь Брут не так давно умер. Я бы мог при желании вернуть его и его компанию, если она тебе больше подходит,— сказал он.