Дин Кунц - Призрачные огни

Уитни Гэвис воспринял сжатый вариант истории на редкость спокойно и без скептицизма, что ее удивило. С виду он не казался доверчивым человеком, готовым принять любую безумную историю. Однако ее дикому рассказу поверил сразу. Возможно, он так безоговорочно доверял ей потому, что ее любил Бенни.

– Бенни показывал вам мои фотографии? – спросила она.

Уитни ответил:

– Да, детка, последние два месяца он ни о чем, кроме как о вас, и говорить не мог.

– Значит, он знал, – заключила Рейчел, – что в наших отношениях есть что-то особенное, знал еще раньше, чем я.

– Нет, – возразил Уитни, – он мне говорил, что и вы об этом знали, только боялись себе признаться. Он говорил, вы это скоро поймете, и оказался прав.

– Но если вы видели мои фотографии, почему он не показал мне ваших или хотя бы не рассказал о вас, раз вы его лучший друг?

– Мы с Беном преданы друг другу, так повелось еще с Вьетнама, мы почти что братья, даже больше, чем братья, так что мы делимся всем. Но вы, детка, до последнего времени еще не были так преданы ему, как я, и пока такого не случилось, он не станет делиться с вами буквально всем. И не обижайтесь. Таким сделал его Вьетнам.

Вьетнам, судя по всему, был еще одной причиной, почему Уитни так безоговорочно поверил ее невероятной истории, даже когда она рассказала, как мутант преследовал ее в пустыне. Наверное, человеку, прошедшему через ад Вьетнама, уже ничто не может показаться невероятным.

– Но вы не знаете наверняка, что змеи убили его? – спросил Уитни.

– Нет, – призналась Рейчел.

– Если он воскрес после того, как его стукнул грузовик, может ли он вернуться из мертвых после смерти от змеиных укусов?

– Да. Скорее всего.

– И если он снова воскреснет, вы не уверены, что он просто превратится в нечто такое, что останется в пустыне и станет жить как животное?

– Нет, – сказала она, – разумеется, гарантировать этого я не могу.

Он нахмурился, и изуродованная сторона его в общем-то красивого лица собралась в складки и морщины, подобно бумаге.

Снаружи в ночи слышались зловещие звуки: кроны пальм скребли по крыше, вывеска мотеля моталась по ветру и противно скрипела, оторванная часть водостока с грохотом билась о крепления. Рейчел прислушивалась, пытаясь уловить звуки, которые нельзя было бы объяснить дождем и ветром. Ничто не насторожило ее, но она все равно продолжала прислушиваться.

– Самое плохое, – заметил Уитни, – что Эрик, по-видимому, подслушал, как Бенни говорил вам об этом месте.

– Возможно, – с беспокойством согласилась Рейчел.

– Почти наверняка, детка.

– Ладно. Но если вспомнить, как он выглядел, когда я его последний раз видела, он не сможет просто встать на дороге и попросить его подвезти. Кроме того, он явно деградирует умственно и эмоционально, не только физически. Я хочу сказать… Уитни, если бы вы видели его с этими змеями, вы бы поняли, как мало шансов, что у него хватит сообразительности найти дорогу из пустыни и добраться до Вегаса.

– Маловероятно, но возможно, – возразил он.

– Нет ничего невозможного, детка. После того как я познакомился с противопехотной миной, моим родителям сказали, что мне точно не выжить. Но я выжил. Тогда они заявили, что я не смогу достаточно контролировать мускулы моего изуродованного лица, чтобы нормально говорить. Но я смог. Черт, да у них был целый список того, что невозможно, и они ошиблись по всем пунктам. А ведь у меня не было того преимущества, которое есть у вашего мужа, – этой генетической штуки.

– Если это можно назвать преимуществом, – заметила она, вспомнив кошмарный бугристый гребень на лбу Эрика, растущие рога, нечеловеческие глаза, безобразные руки…

– Мне следует отвезти вас в другое место.

– Нет, – отказалась она. – Бенни будет искать меня здесь. Если меня тут не будет…

– Не волнуйтесь, детка. Он узнает все от меня.

– Нет. Если он появится, я хочу быть здесь.

– Но…

– Я хочу быть здесь, – проговорила Рейчел решительно, и Уитни понял, что уговаривать ее бесполезно. – Как только он сюда приедет, я хочу… мне нужно… видеть его. Я должна видеть его.

Уитни с минуту внимательно изучал ее. Взгляд его был необычайно проницательным. Наконец он сказал:

– Бог ты мой, а ведь вы действительно любите его, верно?

– Да, – призналась она дрожащим голосом.

– Я хочу сказать, по-настоящему.

– Да, – повторила она, пытаясь унять дрожь в голосе. – И я так о нем беспокоюсь… так беспокоюсь.

– С ним будет все в порядке. Он из тех, кто умеет выжить.