Ольга Грибова - Омут

— Не знаю, может, инопланетяне.

Я еле сдержал улыбку. Телевидение творит с неокрепшим детским сознанием странные вещи. Мальчик говорил вполне серьезно, он правда верил в то, что его друга могли похитить инопланетные существа. Впрочем, это было ничуть не хуже, чем верить в существование вампиров и демонов. Возможно, среди нас живут люди, которые втайне от остального человечества борются с инопланетной угрозой. Зная о существовании охотников на нечисть, нельзя считать эту идею окончательно бредовой. Жаль, но пришлось отбросить эту интригующую мысль в сторону и сосредоточиться на разговоре с Мишей.

— Почему ты так думаешь?

— Разве люди могут превращаться в мертвых? — Мальчик внимательно посмотрел на меня, как будто рассчитывая, что взрослый дядя сейчас скажет, что это вполне возможно, и ничего страшного в этом нет, и он снова сможет спокойно спать по ночам. Он отчаянно желал, чтобы я убедил его в обыденности случившегося.

— Вряд ли, — ответил я, не оправдав его надежд.

Мы некоторое время помолчали. Было тяжело продолжать этот разговор. Я сам прекрасно помнил, как впервые столкнулся с тем, чего не мог объяснить, и как страшно тогда было. Но, по крайней мере, мне было с кем поговорить на эту тему. Я не был одинок. А кто поможет этому ребенку? Ведь, если он расскажет обо всем родителям, они решат, что у него стресс от потери друга, и потащат его к психологу.

— Я видел свою бабушку, — продолжил мальчик через некоторое время. — Она умерла полгода назад, — он сказал это размеренным, лишенным эмоций голосом, и я догадался: на самом деле то, что он увидел, сильно потрясло его.

— Она что-то говорила тебе?

— Не мне. Она разговаривала с Сашкой. Она была вон там, — парнишка вытянул руку и указал на место, расположенное немного правее того участка, где стояла основная группа людей. — Висела прямо над обрывом.

— Ты слышал, что она говорила твоему другу? — Я видел, что сам он не в состоянии продолжить рассказ. Мальчик мог лишь отвечать на вопросы.

— Кажется, она его звала.

— Куда?

— К себе, конечно же, — ребенок резко втянул воздух, и этот вздох больше напоминал всхлипывание. — Я просил Сашку не ходить к ней, — Мишины плечи задрожали. Он явно пытался подавить рыдания.

— Ты ни в чем не виноват, — попытался я его успокоить и даже протянул руку, чтобы приобнять мальчишку, но он ловко увернулся.

— Конечно нет, — Миша посмотрел на меня удивленно, как будто недоумевал, как я мог предположить подобное. Светлые брови сошлись на переносице. Он явно не хотел, чтобы его жалели. — Но это не вернет мне друга.

Я снова был неприятно поражен реакцией мальчика на мои слова. Слишком серьезным было каждое его умозаключение.

— Что случилось потом?

— Я бежал к нему и кричал, чтобы он стоял на месте. Но Саша сказал, что его зовет мама, и… и… — На этом мальчишка замолчал, но я и сам догадался, что случилось потом. Видимо, как раз в этот момент ребенок шагнул в карьер.

— Что это было? — Миша посмотрел на меня ожидая ответа. Показалось интересным, что интуитивно он спросил «что это было», а не «кто».

— Чудовище, которое умеет принимать облик дорогих тебе людей, которых в данный момент нет поблизости. Если еще раз увидишь бабушку, беги со всех ног и ни в коем случае не иди туда, куда она тебя позовет, — пришел я к выводу, что не стоит скрывать от него правду, так как она могла в ближайшем будущем спасти жизнь Мише и его друзьям.

Не сговариваясь, мы направились обратно к группе детей. Видимо заметив на моем лице беспокойство, Миша сказал:

— Не волнуйтесь, о них я сумею позаботиться. Особенно теперь, когда я знаю, что надо делать.

Я пожал на прощание руку мальчика. Все это время меня не покидало ощущение, будто я только что общался с будущим охотником. Вот так неумышленно пополнил ряды нашей организации (к чему, кстати говоря, совершенно не стремился).

Брат и отец стояли там же, где я их оставил. Они все еще осматривались в надежде, что их неожиданно посетит идея, как незаметно спуститься вниз. Снова приблизившись к самому краю, я вдруг вспомнил, что Миша, рассказывая, где Саша увидел свою мать, показывал не туда, где толпился народ, а чуть правее. Осененный внезапной догадкой, я развернулся на сто восемьдесят градусов и пошел в сторону толпы. Отец и Дима, конечно, заметили мой маневр. Это вызвало у них немалое замешательство, но я слишком торопился проверить одну теорию, чтобы объяснять причины своего поведения. Ведь если я прав, то все наши затруднения решались сами собой.