Крис Картер: Конец игры. Файл №225

В этот момент Саманта ловко извернулась и попыталась ударить похитителя шпателем. Ей почти удалось… Тот с трудом перехватил гибкую руку в дюйме от собственной шеи.

Неплохо… — с кривой улыбкой. — Очень неплохо. Но не получилось. А теперь говори: где она?

Шпатель упал и зазвенел по настилу моста.

Молдер подошел уже почти вплотную:

— Отпусти ее, тогда уйдешь сам!

Похититель хотел что-то сказать — ив этот миг глаза его сделались мертвыми. Вот так, с мертвыми глазами, он сделал несколько шагов вбок, по-крабьи… замер…

И, не выпуская из объятий Саманту, повалился через перила, повалился, повалился…

Молдер прыгнул.

Ему не хватило доли секунды. Скользкая ткань сестриной куртки выскользнула из пальцев.

Это было как в повторном сне…

Отчаяние захлестнуло его. Двойной всплеск…

Он едва не прыгнул следом. Хотя бы для того, чтобы покончить с затянувшимся на полжизни кошмаром.

Но — не прыгнул. Что-то удержало его. Что-то…

Потом, вспоминая и прокручивая — секунда за секундой, и так десятки раз -все, что предшествовало падению Саманты в воду, он нашел, наконец, тот гвоздик, за который зацепился.

«А теперь говори: где ОНА?»

Там же Шесть часов спустя

Можно ли назвать спасательными работами поиск трупов? А ведь называют же… Почти четыре часа спасатели тралили дно, аквалангисты обшаривали подножия быков моста, спускались вниз по течению. Все тщетно. И надеяться было абсолютно не на что. Но Молдер надеялся. Он цеплялся за призрачную невесомую надежду, как за перила этого проклятого моста.

Оранжевые спины аквалангистов медленно скользили в темной воде, подерну — той рябыо от капель дождя.

За спиной, прошуршав шинами, остановилась какая-то машина. Хлопнула дверь.

— Молдер?.. — позвала Скалли. — Нашли?

Почему ты не в больнице? …… не оборачиваясь, сказал он.

Отпустили, — чуть шепелявя, сказала она и заторопилась: На снимках все нормально, синякам все равно, где рассасываться, а швы снимут через несколько дней, так что я попросила, чтобы меня привезли сюда… Ты еще на что-то надеешься?

— Почти нет. Но она могла пережить падение, а вода холодная. Бывают же чудеса, помнишь того механика с «Титаника»? Восемь часов в ледяной воде…

Да, вода, конечно, ледяная, — протянула Скалли.

— Вот я и думаю… Если у нее гипотер-мический шок… Я слышал… И она…

— Молдер, почему ты не сказал мне по телефону, что это твоя сестра?

— Я не мог. Я…

— Но почему? Все-таки, все-таки почему?!

— Потому что ты бы не согласилась на обмен.

Ты всегда все решаешь за меня…

— Да.

— А ты уверен, что это действительно твоя сестра?

И Молдер, наконец, обернулся к ней. — А что тебя смущает?

— А то, что в мотеле тоже был ты. Но это был не ты. И если бы ты тогда не позвонил по телефону, я бы даже не заподозрила, что это не ты.

— Почему ты решила, что звонил я?

— Потому что от него пахло по-другому.

— Это была она, Скалли.

Он повернулся и медленно пошел к берегу, ведя рукой по холодным мокрым перилам. Скалли поплелась следом.

— Но тогда кто же этот тип?

— Инопланетянин, — равнодушно проговорил Молдер.

— И это ты собираешься докладывать Скиннеру?

— Я уже доложил. Вчера. Или сегодня. Какая разница… Что я скажу отцу -вот в чем вопрос.

Он дошел до машины, плюхнулся на водительское место, завел мотор — и долго сидел, уставившись в рябое от капель стекло.

Квартира Молдера Александрия, штат Вирджиния

Молдер открыл дверь, но отец не сразу переступил порог.

— Вряд ли ты заставил мейя проделать такой путь, чтобы сообщить что-то хорошее, сын.

Молдер отступил на шаг и отвернулся.

В чем дело, Фокс?

— Саманта опять… исчезла. Я потерял ее, папа. Опять. Я опять потерял ее…

— Что значит потерял?

Молдер дошел до окна и уперся лбом в стекло.

— Там… Там был этот человек… Он взял заложницей моего напарника. И хотел обменять ее на Саманту.

— И ты согласился?! Ты отдал свою сестру какому-то подонку?

— Папа, я… Я не могу объяснить, как все происходило, но… Я был уверен, что все получится.

— Ты сам принял это решение? голос отца опасно зазвенел.

— Да, — выдохнул Молдер. — И… маме я скажу сам.

— А ты вообще понимаешь, что будет с твоей матерью, когда она узнает, что ты… что ты опять… что ты…

И Молдер опустил глаза. Он снова стал двенадцати летним мальчишкой. И ему снова не было прощения.

— Прости меня, папа, — губы его задрожали. — Прости. Я… Прости меня…