Крис Картер: Путь благословенных. Файл №301

— Не люди. Твари. Искали твоего напарника.

— Нашли?

— Где он сейчас? Как он?

— Эрик? Ты как? — дед-дене не настаивает, но…

Что — Эрик! Плохо Эрик! Личико у внучка после намеренного калечащего удара Мистера Никотина — краше в гроб кладут. В гроб не надо, Эрик, но не мог бы ты показать бледнолицей леди, где и как сейчас ее бледнолицый напарник? Или ты не можешь… по состоянию здоровья? Дед-дене не настаивает, но…

— У него, может быть, сотрясение мозга… — отец-дене не прекословит деду-дене, но…

— Я готов, — небрежно сплевывает юный змеелов. Небрежно не получается. Сгусток крови — мокрым шлепком на пол.

— Тогда давай по-быстрому… По-быстрому никак. Мустанг-тарахтелка остался за грядой у карьера. А на машине туда — только до известного предела. Потом — только пешком. У белой женщины хватит сил и мужества — по пустыне пешком? Зато обратный путь — на мотоцикле. Не «хонда», не «ямаха», но…

У женщины хватит мужества. На «пешком».

Зато когда она с юным змееловом достигает цели, ноги у нее подкашиваются. И не от изматывающей усталости, а просто мужество женщине отказало при открывшейся немигающему глазу картине…

Сорванная взрывом крышка люка, отброшенная за километр — мелкой фальшивой монеткой белеется. И круглая бездонная дыра в крыше занесённого красным песком вагона. И тяжелый, ватный дым из дыры — жерло вулкана.

— Там? Он там, мальчик?

Зачем задавать вопрос, женщина, ответ на который тебе известен?

Очень трудно потерять напарника. Практически невозможно.

Но практика — критерий истины. А практика такова, что — увы, можно. Уцелеть в пекле — счастливая способность чертей полосатых, но не людей. Агент Молдер — чертяка изрядный, но не черт, увы. Человек он… был.

И у женщины Скалли подкашиваются ноги. И она кричит:

— Молдер!

Ты кричи не кричи… А кричи: «Совершенно секретно!»

Почем нынче совершенно секретные файлы?! Почем опиум для народа?!

Да сущая безделица — жизнь напарника. Задешево!

— Молдер!!!

Глас вопиющего в пустыне. В красной. В пустыне цвета крови.

— Мо-о-олдер!!!

Ответом ей было молчание. Мертвое.

Резервация навахо К северо-западу от Лос-Аламоса Нью-Мексико 17 апреля, ночь

Слезами горю не поможешь.

Дурацкая, кстати, приговорка. Не по форме, а по содержанию. Если вдуматься… Зачем помогать горю — пусть и слезами? Горю надо помешать — пусть и слезами. Помешать вползти внутрь тебя, овладеть каждым нервом, каждой клеточкой, каждой мышцей. А то ведь вползет, овладеет и — руки опускаются, голова не соображает, воля отказывает…

Итак, слезами горю не помешаешь.

Тоже как-то не по-английски. Но все же куда оптимистичней. Или, на худой конец, мо-билизующе…

А мобилизоваться надо, надо! За рулем, да на бешеной скорости, да по мокрой автостраде, да в кромешной ночи! Не опускайтесь, руки, крепче за баранку держись, агент. Думай-думай, голова. Соберись, воля, в кулак… И тем набряк-шим-сконцентированным кулаком — по морде, по морде! Кому? А всем! От мала до велика — всем, кто прямо ли косвенно виновен в гибели напарника, который уже никогда…

Боже мой, что за напыщенный дебил родил формулировочку «Никогда не говори никогда»?! Жизнерадостный дебил, никогда не сталкивающийся на практике с безвозвратным «никогда». Практика — критерий истины… Ни-ког-да…

Никогда, никогда, никогда больше агент Скалли не увидит агента Молдера. Ни живого, ни даже мертвого…

Как там они ободряли друг друга черным юморком?

— Ты поступаешь правильно. Нас повесят.

— Я бы предпочла электрический стул. Более эстетично. И не повредит прическу.

— Может, тогда лучше газовую камеру? Или инъекцию? Леди?

— О, вы так любезны, сэр.

— Я стараюсь, леди… Но, кроме шуток, Дэйна, при всем богатстве выбора другой альтернативы нет.

— Что ж, на нет и суда нет, напарник.

— Суда действительно не будет, Дэйна.

Суда действительно не было. А негласный приговор приведен в исполнение. Виселица, электрический стул, газовая камера, инъекция — ну-ну! А пригоршню праха не хотите? Гори ты, Фокс Молдер, синим пламенем!

И костер в тумане светит, искры гаснут на лету. Скалли, Молдер вас не встретит. Вы проститесь… Вы даже не проститесь с ним, Скалли, — он… дематериализован. Пригоршня праха. Пеплом по ветру.

Ветер, ветер, ты могуч… И возможно, покружив серые хлопья в поднебесье, опустишь их на голову Скалли. Оно и есть — посыпание головы пеплом. В знак скорби.

Ни-ког-да больше она не увидит Молде-ра… наяву.