Крис Картер - Длань наказующая. Файл №214

Так или иначе, надо сразу отсюда ехать к ней домой.

— Кто эти другие? — спросила она. — Что они делали?

— Мама часто уезжала на целый день, а то и на два. Тогда к нам приходили другие. И мужчины, и женщины. Я их не знаю, они надевали такие робы, или балахоны… не знаю, как сказать. С капюшонами, будто древние монахи. Они отводили нас с сестрой в подвал, там стены все покрашены красным, чтобы не видно было крови. А пол земляной… чтобы впитывалось, наверное. Нас связывали голыми и пели какие-то гимны, молились, и Джим всем этим управлял. А потом… потом… Меня они называли наседкой, потому что все время делали мне детей. У меня было пятеро детей. Или шестеро, я не помню. Все они закопаны там в подвале, потому что нужна была младенческая кровь для жертвоприношений. А у Терезы не получались дети, может, потому что она была еще совсем маленькая, или почему-то еще… И Джим очень сердился на нее, бил, и мама даже не понимала, откуда у Терезы синяки, а Тереза боялась рассказать. Но Джим так сердился, что в конце концов Терезу тоже принесли в жертву, а он потом сказал, что ее задавило на дороге…

— Сколько ей тогда было?

— Восемь.

Бред, с облегчением решила для себя Скалли. Все-таки, к счастью, бред. Даже засечки возраста противоречат друг другу. Она, как арифмометр, еще раз быстро перемолотила проскакивавшие в рассказе цифры: четыре и два, восемь или девять, восемь. А сейчас — пятнадцать. Пятеро рожденных детей, или даже шестеро.

Или не противоречат, холодея, подумала Скалли. Да нет, не может быть, не может. Ждать, что детей начнет рожать семилетняя, пусть даже восьмилетняя девочка? Убить ее за то, что она этого не смогла? Да кем же надо быть?

И тут волосы встали у нее дыбом. А если это правда? И действительно — кем надо быть, чтобы…

Председатель родительско-учительскою комитета.

Вот кем надо быть — председателем роди-тельско-учительского комитета Средней школы Кроули города Милфорд-Хэйвена, штат Нью-Гемпшир. В каких-то ста милях от Бостона. Она едва сдержала истерический смешок и снова обернулась на Молдера. О чем он думает, интересно?

Молдер вспоминал.

Он вспоминал снисходительно брошенные ему штатным психологом школы слова: если у подростка от книжной премудрости разболелась голова, это еще не значит, что его гнетут подавленные воспоминания!

Еще он вспоминал предвыборную речь президента: двадцать первый век должен стать веком Америки!

Еще он вспоминал недавнюю беседу с членами комитета: это плоды современной цивилизации, она докатилась и до наших тихих мест. Тихих мест. Какое тихое у них тут место!

Еще он вспоминал найденный на поляне обрывок: «…земли и королей подземного мира! Повелеваю…», «…кичащиеся своей праведностью…». Кичащиеся своей праведностью, думал он. Кичащиеся своей праведностью…

Он, тяжело вздохнув, распрямил спину и поднял голову — ив одном из школьных окон увидел некрасивое, внимательное лицо миссис Пэддок, наблюдающей за тем, что происходит на дворе. Поняв, что он ее заметил, она весело улыбнулась ему и почти по-приятельски помахала рукой. Он лишь кивнул в ответ.

— Мне надо идти, — тихо сказала Шэрон. — Лабораторную за меня все равно никто не сделает.

— Ты уверена, что это необходимо именно сегодня? — спросил Молдер.

— Мне не нужна плохая оценка на выпускном. Надо просто взять себя в руки — и тогда все получится.

Девочка права, подумала Скалли.

Ах, если бы девочка была права, подумал Молдер.

Шэрон встала. Отчетливо чувствовалось, как она собирается с силами. На лице ее постепенно проступило ледяное, хирургическое спокойствие; потом — решимость. Отчаянная решимость во что бы то ни стало идти до конца.

— Я его разрежу, — негромко, но убежденно сказала она. В голосе ее звякнула ненависть. — Пусть хоть молочка у меня из груди попросит. Как Бог свят, разрежу! Только двойки мне годовой не хватало в этой жизни!

Вот так мы все и живем, подумал Молдер.Разрежу, только бы не двойка. В чем бы она ни выражалась: в количестве набранных голосов, в количестве заработанных долларов… В количестве.

— Спасибо, — сказала Шэрон, неловко улыбнувшись агентам, и пошла к школе. Трогательно невзрачная цепочка, тускло отблескивая, с неуместной игривостью болталась на ее левой руке. Несколько мгновений Скалли и Молдер смотрели ей вслед, потом встретились взглядами — и, поняв друг друга без слов, поднялись.

И, уже не оборачиваясь, пошли к своей машине.

Жаль, что не оборачиваясь. Стоило обернуться хоть одному из них, он без труда заметил бы, что миссис Пэддок больше не смотрит на улицу и что в темной, неразличимой за стеклом глубине ее кабинета острой и длинной, колючей звездой невыносимо ярко запылала свеча.