Марат Хабибуллин: Князь войны

- Тоже самое чувствует и душа, когда видит свои грехи со стороны. Душе стыдно перед Богом-отцом, мучительно совестно, а с угрызениями совести не сравнится никакая боль. Не Бог и не Сатанаэль определяет для человека наказание или вознаграждение, а сам человек решает, куда ему идти, когда видит истинное состояние дел, перед лицом истины.

- Всё это так странно и непонятно.

- С твоим уровнем развития, мне трудно объяснить всю суть тебе, Илларион.

- Аваддон как-то упоминал о некой Камере Скорби.

- Камера Скорби – зловонная тёмная башня, в которой сотни карцер. В карцерах закованные в цепи и томятся от безделья и скуки души тысячу лет и извлечь их оттуда невозможно.

- Тысячу лет? Кто же заслужил такую кару?

- маньяки-убийцы, воры, сатанисты. Сейчас ты увидишь Камеру Скорби. Смотри!

Илларион взглянул вниз. Долина неожиданно преобразилась в огненную пустыню пылающую огнём, в центре он увидел чудовищную пародию на Вавилонскую башню, с тысячью маленькими окошками. В оконца Илларион увидел изможденные лица грешников и руки, тянущиеся к Богу, сухие губы молили Отца о прощении. По золе огненной земли бродили закованные в кандалы, грешники. Одиночество и угрызения совести, невозможность вымолить прощение, было Адом для тех, кто при жизни не чтил законов Божьих. Грешники стонали и, простирая руки в черные небеса, молили Бога о прощении. Но глух был Господь к тем, кто предал его, и глух был Сатанаэль

Когда огненная земля осталась позади, Илларион увидел лес из обнаженных женщин подвешенных вниз головой за пылающие канаты, на холодной земле сидели младенцы и тянули ручонки к матерям. Демоны стегали женщин огненными прутьями. Стон и плач слились в единый дьявольский хор смерти и скорби.

- Кто это?

- Женщины, сделавшие аборт, а младенцы их, не рождённые дети. Они так и остались в царстве теней навечно.

Покинув это смрадное место, Илларион увидел огромную яму полную нагих людей, змеи и черви пожирали их плоть. Стон вырывался из ямы и исчезал в небесах. Это была участь самоубийц.

- Приумножь тысячекратно к этому ужасу ещё и боль сравнимую зубной, или родовыми схватками.

Илларион с ужасом глядел на справедливую казнь Сатанаэля, и боль и стоны оставались позади, оставив в душе Иллариона отпечаток ностальгии. Миновав Ад, они оказались в неком пространстве, лишённое звука, воздуха, озаренная полной луной невероятно гигантских размеров, которая источала неживой, бледный свет. Свет не заставлял щуриться и не причинял вреда. Но чему был удивлён Илларион, это тому, что от света исходило не тепло, а могильный холод, обволакивающий душу дыханием вечности. Илларион огляделся. Ад исчез. Вокруг ничего, абсолютный вакуум. Рядом с луной, был астероид с ровной площадкой, на нём аллея, ведущая к колоннаде. Рыцарь опустился на астероид.

- Дальше мне нельзя, - сказал Он, - ступай, тебя ждёт Отец.

- Разве он есть?

- Он покровитель всего живого во Вселенной, и потому присутствует на суде. Ничего не бойся. За тебя уже давно просила та, которая простила тебя за твой грех. Она встретит тебя и проводит в Зал Суда.

- Где мы, рыцарь? – спросил Илларион, слезая с коня.

- Здесь кончается Граница Тьмы и начинается Граница Света.

- Там Рай?

Но Рыцарь не ответил, ибо, когда Илларион обернулся к нему, его уже не было. Он остался совсем один. Неуверенно он пошёл по аллее к колоннаде. И когда подошёл, то увидел на мраморной ступеньке рыжую девушку в белых одеждах, ослепительной красоты. Едва он взглянул на неё, как тут же признал в ней Дашу. Илларион упал перед ней колени и обнял за ноги.

- Даша, Даша, ты прости меня дурака, - молил он, омывая слезами её ноги, - прости Дашенька, я разрушил твою жизнь. Ты не стала матерью, не была любима, ах я глупец. Будь проклят тот день, когда я взял в попутчики Вагнера.

- Встань Илларион, ты прощён мною и искупил свои грехи, ты раскаиваешься?

- Да, каюсь, ибо грешен я.

- Зачем ты послушал Аваддона? Зачем пошёл на его поводу? Разве принесло счастья тебе вечная жизнь? Что ты добился вечностью? Видишь, всё равно ты не избежал смерти, и теперь ты здесь.

Илларион не в силах был ответить. Ему тягостно даже было смотреть в глаза Даше. Низко свесив голову, он поднялся на ноги.

- Вначале будет суд, а потом…

- Рыцарь мне уже всё объяснил и показал.

- Тогда добро пожаловать в Свет.

- А ты где?

- Я заслужила Свет, ибо, когда я умерла, мне было только шестнадцать лет, и я не успела согрешить.

Они пошли по мраморному полу, вдоль колонн. И остановились перед большими железными воротами.