Сет Грэм-Смит - Президент Линкольн - охотник на вампиров

«Кто скончался в Белом доме?» — спросил я у одного из солдат.

«Президент, — ответил он. — Его убили».

Толпа горестно взвыла. Я проснулся.

Больше той ночью уснуть мне не удалось.

Джон Уилкс Бут ненавидел солнце. Свет раздражал его кожу, слепил глаза. На солнце круглые, розовощекие лица хвастливых северян делались невыносимыми. Солдаты проходили по улице, болтали о победах Союза, праздновали окончание «мятежа». Вы понятия не имеете, за что шла война. Двадцатишестилетний молодой человек всегда любил тьму, даже до того, как сделался ее слугой. Театр с самого начала был его домом. Плетеная тесьма, бархатные занавеси. Мягкий свет газовых ламп. Театр стал центром его жизни, и именно в театр Бут зашел перед полуднем, чтобы забрать свою корреспонденцию. Он ждал восхищенных писем от поклонников, быть может, от тех, кому посчастливилось увидеть, как он блистал в Нью-Йорке в роли Марка Антония или как на этих самых подмостках играл свою недавнюю роль — Пескару в «Отступнике».

Дверь за кулисами, как и все двери в зрительный зал, была распахнута, и в помещение проникал дневной свет, но в театре Форда все равно стоял полумрак. Балконы первого и второго яруса утопали во тьме. Бут шел по сцене, и эхо его шагов отдавалось в гулкой пустоте. Для него не существовало более родного и привычного места. Бут нередко проводил дневные часы в полутемном театре: дремал на рабочих мостках, читал при свечах на верхнем ярусе или репетировал перед безлюдным залом. Пустой театр похож на обещание. Кажется, так говорят? Пустой театр похож на невыполненное обещание. Пройдет несколько часов, и зал наполнится светом и шумом. Смехом и аплодисментами. Разодетой публикой в цветастых нарядах. Сегодня обещание исполнится. А потом, когда опустят занавес и погасят огни, снова наступит тьма. В этом и заключалась красота. В этом был театр.

Бут заметил, как двое рабочих что-то делают справа от сцены, футах в десяти над его головой. Они снимали перегородку между двумя маленькими ложами, чтобы из них получилась одна большая, наверняка для какой-нибудь важной особы. Одного из рабочих Бут узнал: это был Эдмунд Спенглер, краснолицый мужчина с мозолистыми руками. В театре частенько нанимали его.

— Кто же твои почетные гости, Спенглер? — поинтересовался актер.

— Президент, первая леди и генерал Грант с супругой.

Не говоря ни слова, Бут спешно покинул театр. Корреспонденцию он так и не забрал.

Необходимо было связаться с друзьями, продумать план, подготовить оружие… Как мало времени. Как мало времени, какая потрясающая возможность! Бут направился прямиком к пансиону Мэри Суррат.

Мэри, простоватая, полная темноволосая вдова, приходилась Буту бывшей любовницей (к тому же она была ярой сторонницей южан). Они познакомились много лет назад, когда актеру случилось зайти в таверну в Мэриленде, которую держала семья Суррат. Мэри была на четырнадцать лет старше, но влюбилась в юношу без памяти. У них завязался роман. После смерти мужа Мэри продала таверну, переехала в Вашингтон и открыла небольшой пансион на Эйч-стрит. Бут нередко ее навещал, впрочем, в последние годы он несколько охладел к плотским радостям. Мэри все еще любила его, так что когда любовник попросил Суррат съездить в ее бывшую таверну и передать нынешнему владельцу, Джону Ллойду, «чтоб готовил оружие», она ни минуты не колебалась. За несколько недель до описываемых событий Бут припрятал у Ллойда целый огнестрельный арсенал: он хотел похитить Линкольна и обменять его на пленных конфедератов. Теперь Бут собирался задействовать свой оружейный склад в плане попроще.

Любовь Мэри приведет ее к гибели. Через три месяца ее повесят за то, что она передала послание Бута.

Пока женщина выполняла роковое поручение, Бут навестил Льюиса Пауэлла и Джорджа Атцеродта. Они должны были помогать ему в несостоявшемся похищении, а теперь придутся весьма кстати в новой, дерзкой авантюре, которую актер пока обдумывал. Атцеродт — пожилой, побитый жизнью немецкий иммигрант. Он занимался починкой колясок и был давним знакомцем Бута. Пауэлл, по-мальчишески обаятельный (ему не исполнилось еще и двадцати двух), — бывший солдат мятежников, член Секретной службы Конфедерации и друг семьи Суррат. Они договорились встретиться в семь часов вечера. Бут ничего не объясняя.

Велел только приходить вовремя и собраться с духом.

Эйб пребывал в прекрасном расположении духа.