Дэн Симмонс - Молитвы разбитому камню

— Много лет после падения моей страны я думал, что американцы — бесчестный народ. — Понять, что Мин пьян, можно было только по тому, как тщательно он подбирал каждое слово. — Я жил в Америке, работал в Америке, стал гражданином Америки, но все равно был убежден — у нее нет чести. Американские друзья рассказывали: во время Вьетнамской войны по радио и телевидению каждый день передавали новости, каждый вечер. А потом пал Сайгон — и ничего. Ни слова. Как будто моей страны больше не существовало.

— Ммм… — Дисантис осушил бокал и сделал бармену жест, чтоб принесли еще.

— Но вы, мистер Дисантис, вы человек чести. Я знаю. Я чувствую. Вы человек чести.

Ральф кивнул официанту, вытащил пластмассовую сабельку из очередного коктейля и положил ее рядом с семью другими. Мистер Мин последовал его примеру.

— Вы человек чести и поймете, почему я вернулся отомстить за свою семью.

— Отомстить?

— За брата, который умер, сражаясь с армией Северного Вьетнама. За отца, который был учителем, восемь лет провел в концлагере и умер сразу после освобождения. За сестру, которую новое правительство выслало… якобы за преступления против нравственности. Переполненная лодка затонула где-то между Сайгоном и Гонконгом, сестра погибла.

— Отомстить, — повторил Дисантис. — Каким образом?

Мин выпрямился и бросил взгляд через плечо. Поблизости никого не было.

— Я отомщу за честь своей семьи, я покараю тех мерзавцев, из-за которых гибнет моя нация.

— Да, но каким образом? У вас есть оружие?

Мин замолчал и облизнул губы. В это мгновение он выглядел почти трезвым. Потом вьетнамец наклонился и схватил Ральфа за локоть.

— У меня есть оружие. Я контрабандой провез винтовку и свой табельный пистолет времен «Хак бао». — Мин снова замолк, а потом повторил, но уже с вопросительной интонацией: — Вам я могу рассказать, мистер Дисантис. Вы ведь человек чести?

— Да. Расскажите.

Две хижины полыхали. Джастин и его товарищи кричали и палили в воздух из винтовок. Никто не сопротивлялся: посреди деревни стояли на коленях все ее жители — тридцать два человека, в основном дети и старики. Сэйерс опрокинул керосинку в одной из лачуг, тростник и бамбук моментально вспыхнули. Дородный американец принялся суматошно сбивать пламя, но его окликнул Джефрис:

— Да плюнь ты на нее, иди сюда!

Том Ньютон размахивал оружием, обратив дуло в сторону съежившихся в пыли вьетнамцев, и вопил:

— Где вьетконговцы?

— Вьетконговцы! — присоединился Роджер. — Где их проклятые туннели? Говорите, черт вас дери!

Женщина, стоявшая на коленях и прижимавшая к груди ребенка, склонилась почти к самой земле. Пламя отбрасывало на пыльную дорогу странные зловещие тени, пахло дымом, и ноздри мужчин трепетали.

— Они не понимают, — сказал преподобный.

— Черта с два они не понимают, — огрызнулся Джастин. — Просто не хотят говорить.

Вперед выступил Нагучи. Лейтенант казался спокойным и уравновешенным, но ни на минуту не опускал винтовку.

— Мистер Джефрис, если вы хотите устроить допрос, я постою на карауле.

— Допрос?

— Вон там, в стороне от огня, есть пустая хижина. Допрашивать их лучше порознь.

— Да, помню, — отозвался Джастин. — Том, ну-ка отбей нам парочку от стада. Шевелись!

Ньютон схватил за руки молодого парня и старуху и подтолкнул их к хижине.

— Не ее. Слишком старая. Вон ту. — Джефрис показал на испуганную девчушку лет пятнадцати-шестнадцати. — У нее наверняка брат или парень — вьетконговец.

Ньютон толкнул старуху обратно и рывком поднял девушку на ноги. У Джастина пересохло во рту. Загорелась третья хижина, в вышину поднялся столп искр, они мерцали так же ярко, как звезды в небе.

Перед Дисантисом лежали рядком уже девять пластмассовых сабелек.

— А с боеприпасами что?

Мин улыбнулся.

— Три тысячи патронов для винтовки. — Вьетнамец медленно-медленно поднял бокал, отпил, проглотил. — Три обоймы для автоматического пистолета сорок пятого калибра. Вполне хватит… — Он замолчал, пошатнулся, потом опять выпрямил спину. — Хватит, чтобы все сделать?

Дисантис бросил на стол цветную бумажку — плата за выпивку, помог Мину подняться и дойти до двери. Маленький вьетнамец остановился, обеими руками ухватил Ральфа за локоть и притянул его поближе.

— Хватит, да?

— Хватит, — кивнул американец.

— Черт, — выругался Том Ньютон. — Он нам ничего не расскажет.

Перед ними на коленях стоял молодой вьетнамец. Черная рубашка задрана, руки вывернуты, на уголках губ и под ноздрями запеклась кровь, на груди — многочисленные ожоги от сигарет.