Гордон Макгил - Омен. Последняя битва.

Они молились, а внизу, в часовне, отец де Карло молился за всех.

«И раз мы готовы отдать наши жизни во исполнение этого святого дела, нам надобно сейчас испросить отпущения грехов, дабы не было нам отказано в последнем предсмертном искуплении…»

Только он произнес эти слова, как монахи наверху одновременно вздрогнули и прижали к груди кинжалы.

"Мы должны просить Бога даровать нам силы, мужество и указать, как нам побороть Сатану и сына его, Антихриста.

Небесные знамения явили нам точный час второго пришествия Господа нашего, о котором мы веками проливали слезы. И теперь надо избавить мир от Антихриста еще до второго пришествия. Времени у нас остается в обрез".

Де Карло возвел глаза к небу, где, казалось, видел будущее. Он знал, что произойдет.

«Братья, помните: мы сами да еще эти семь кинжалов – то единственное, что стоит между Сыном Сатаны и Сыном Бога, только эти кинжалы могут уничтожить Дэмьена Торна».

Он поднялся на ноги и взглянул на крест, думая о Роберте Торне, чей сын был убит при рождении, уступив дорогу Антихристу. Убийца камнем проломил череп младенцу, а чудовище, зачатое дьяволом и рожденное самкой шакала, заняло его место.

Отец де Карло вспомнил, как еще будучи молодым монахом, он выслушал признание отца Спилетто, который помог появлению проклятого ублюдка.

Священник помолился за душу Торна, воспитывавшего Антихриста. Сын Сатаны убил жену Роберта и еще не рожденного в ее чреве ребенка. Де Карло припомнил и других людей, погибших только потому, что стояли на пути у сатанинского отродья.

Затем был брат Роберта, Ричард. Он вырастил ребенка, а после вместе со своей женой исчез с лица земли. Ричард Торн, Анна Торн и многие другие.

Так много невинных жертв!

На этот раз неудачи быть не могло, ибо судьба мира зависела от них – священника и шести монахов, людей добрых и мягкосердечных, терпеливых и постоянно размышляюших о человеческих судьбах.

Теперь же им предстояло совершить ужасное дело.

Де Карло подумал о каждом из братьев-монахов, и глаза его наполнились слезами.

Собираясь на прием в посольство, Кейт Рейнолдс облачилась в элегантное дорогое платье приглушенных мягких тонов. Выкроив часик, она забежала в парикмахерскую и теперь была во всеоружии. Эта женщина почти не пользовалась косметикой. Мужчины часто повторяли Кейт, что она ей вообще не нужна. У журналистки было очень выразительное лицо с высокими скулами, широко поставленными глазами и великолепным профилем.

Кейт Рейнолдс уселась в такси и прикинула, что для корреспондента Би-би-си очень даже неплохо выглядит. Она помахала на прощание сынишке, стоящему возле автомобильной дверцы. Мальчик подшучивал над матерью, утверждая, что для своего возраста она прекрасно сохранилась.

Кейт попросила водителя отвезти ее к американскому посольству. Уже второй раз за этот месяц она направлялась туда. И пока автомобиль не спеша катил по лондонским улицам, перед мысленным взором Кейт предстал разможженный череп Эндрю Дойла. Она вздрогнула от жуткого воспоминания. Никто толком не объяснил этого загадочного самоубийства. И очень уж скоропалительно прибыл новый посол.

Кейт разбирало жгучее любопытство относительно Торна. И не только оно. Тридцать два года – фантастически молодой возраст для такой исключительно ответственной должности, и было ясно, как божий день, что для Торна это место – лишь первая ступенька на политической лестнице. Вспоминая сегодняшний телефонный разговор с корреспондентом из Вашингтона, Кейт состроила гримасу. Через океан тот подтрунивал над ней, расписывая, какой красавчик этот Торн, да какой очаровашка, и какое несказанное удовольствие получит она, взяв у нового посла интервью.

Кейт заинтересовал тот факт, что Торн не был женат. Обычно у жены посла имелся определенный круг обязанностей. Интересно, кто же будет их выполнять? Похоже, в жизни Торна не было пока прочной привязанности, как не было и ни одного хотя бы незначительного скандального эпизода. Тридцать два года и не женат – совершенно естественное подозрение возникло в ее мозгу, оно тут же исчезло. «Даже чрезвычайно раскованные американцы не осмелятся послать в Лондон беспутного посла», – осадила себя Кейт. Лондон кишел гомосексуалистами, и воскресные газеты пару раз в месяц выдавали на своих страницах новые и новые пикантные истории. Кейт послала к черту свое расшалившееся воображение и достала кошелек, потому что таксист уже подруливал к площади Гросвенор.