Составитель Сергей Чекмаев - Зомби в СССР. Контрольный выстрел в голову

Ярость и страх за мальчика тут же ударили Салауди в голову, моментально приведя его в чувство. Настолько быстро, насколько позволял ему возраст, он вскочил с земли. Перевернутый мотоцикл валялся рядом. А немного поодаль человек в голубом кителе терзал маленькую фигурку. Бывший сержант ГАИ, а ныне зомби, схватив ребенка за плечи, вгрызался зубами прямо в его шею. Кровь била из мальчика, превратив некогда однотонный китель мертвеца в пятнистый.

Салауди закричал так страшно, что зомби даже прервал свое занятие. Не отпуская мальчика из рук, он стремительно повернулся лицом к старику. То, что увидел пенсионер, уже нельзя было назвать принадлежащим человеку – бессмысленный взгляд, ощеренный рот, капающая с подбородка кровь. Обнаружив нового противника, зомби отшвырнул ребенка в сторону и, набирая скорость, понесся на старика.

В отличие от тех мертвецов, с кем до сих пор сталкивался Салауди, этот был намного подвижнее и стремительнее. Всего за пару напористых шагов он почти достиг старика.

Но и Салауди не стоял на месте. Ярость переполняла его и делала бесстрашным. Чего бояться старому человеку, только что почти лишившемуся смысла жизни?

Машинально, даже не соображая, что делает, он подхватил с земли выпавший у него во время столкновения с мотоциклом пожарный топор и, присев на колено, без замаха, вонзил его в живот экс–милиционера. От удара тот остановился и даже слегка покачнулся, но не упал. Было видно, что рана, нанесенная стариком, не сильно обеспокоила его.

Тогда Салауди с оттягом выдернул топор из живота мертвеца. Из громадного отверстия сразу стали вываливаться кишки, и только это обстоятельство остановило зомби. Вначале он посмотрел на свой живот, словно задумавшись, затем сделал движение руками, как будто хотел запихнуть свои внутренности обратно. И в тот же момент вставший на ноги Салауди нанес второй удар – на этот раз в область шеи. Не созданный для рубки чего бы то ни было легкий топор тем не менее обладал длинной рукоятью, позволяющей сделать удар более сильным. Голова слетела с плеч монстра в одно движение.

Дед, не обращая больше внимания на экс–гаишника, бросился к внуку. Тот лежал в траве без сознания. Бледное лицо, огромная рваная рана на шее и следы крови повсюду. Дыхание, хотя и слабое, но было.

Старик скинул пиджак, стащил с себя рубаху. Быстро порвал ее на полосы, перебинтовав ими ребенка, насколько это было возможно.

Остановив кровотечение, Салауди задумался. Смысла ехать в село не было. В сельской клинике ребенка спасти не смогли бы. Возвращаться к военным – пристрелят по дороге в лучшем случае. В худшем – на Ханкале уже хозяйничают зомби.

Оставалось прорываться в город и ехать в центральную больницу – в надежде, что тамошние врачи уцелели и что они смогут спасти ребенка. «Пусть вколют что–нибудь, чтобы он не превратился в зомби, – думал старик. – Или же, если зараза уже проникла в него, то сумеют усыпить, чтобы потом вылечить».

Он подошел к лежащему на земле «Уралу». Авария не повредила его, просто опрокинув на бок. Салауди поднял мотоцикл, попробовал зажигание. Мотор завелся с одного оборота.

Старик вернулся к внуку. Сняв с плеч пиджак, он жестко спеленал им руки и ноги мальчика, прижав их к телу и перехватив двойным узлом. Если вдруг с Дени случится превращение, повязка станет для ребенка смирительной рубашкой. Это было жестоким, но единственно приемлемым решением.

Затем он усадил внука в коляску, положив рядом с ним топор. Сам сел на сиденье, аккуратно положил на руль ружье с солевыми патронами и двинулся обратно в город.

Уже начинало светать. Ночь заканчивалась. Край неба за спиной старика понемногу приобретал розоватый предрассветный оттенок. И вместе с солнцем в город на сине–желтом мотоцикле въезжал «ангел мщения» пенсионер Салауди.

Несмотря на отсутствие пиджака и рубашки, старик почти не замечал утренней прохлады. Ветер бил в не защищенное шлемом лицо мотоциклиста, срывая с него редкие слезинки. Душа Салауди горела, иссушая весь его слезный запас…

Старик ехал по трассе со стороны Аргуна. Пустынный город не производил необычного впечатления. Светофоры на перекрестках продолжали прилежно работать, мигая ночным желтым светом. Казалось, что Грозный просто спит, чтобы через какое–то время пробудиться и наполниться привычным гомоном, шумом машин, голосами и разговорами. Однако Салауди знал, что этому городу не суждено было сегодня поспать. А значит, не мог он и проснуться.