Составитель Сергей Чекмаев - Зомби в СССР. Контрольный выстрел в голову

– Вы что, передумали спасать Россию? – решился– таки спросить Антон. – Думаете, бесполезно?

– А вы? – отозвался Ольховский. Подождал с улыбкой ответа Антона. Не дождался, попросил мягко: – Остановите здесь, будьте любезны, – и протянул Антону стакан.

– Что? – удивился Антон.

– Ну, в какой–то мере это ваша обязанность. Я бы сказал, служебная, – улыбнулся Ольховский. – Дайте, наконец, моим людям воды. Жаль, что вы не сделали этого раньше.

– Я… – смутился под его неподвижным взглядом Антон. «Почему мы сами не догадались», – с досадой подумал он.

Нагнулся за борт и осторожно, стараясь не касаться пальцами воды, зачерпнул ее в стакан.

Они передавали стакан друг другу, выпивая по глотку.

– Эх, хороша, – сказал скуластый казак. – А мы откуда плывем, ребята? И куда?

– Домой, – ответил поручик. И с усмешкой отвел руку Антона, протягивающую ему стакан. – Благодарю, – тихо сказал он. – Но я подумываю вернуться.

– Да?

– С другими людьми и, вероятно, в другое время, – успокаивающе добавил Ольховский, заметив волнение Антона. – Мы беседовали с Алексеем. Он рассказал мне много интересного. Ситуация изменилась, как я вижу. Хотя, в целом, все и осталось так же. Знаете, я думаю, что еще настанет время для этого флага. И для моего отечества. Собственно, я всегда в это верил. Думаю, уже одной веры достаточно. Для того, чтобы это произошло рано или поздно.

Из лодки Ольховский вышел последним. Задержавшись, обернулся к Антону.

– Рад знакомству, – коротко поклонился он. – Мне кажется, мы еще с вами увидимся. Очень надеюсь, что при других обстоятельствах…

* * *

– Вода из Леты? Ты просто напоил их водой из Леты, чтобы они все забыли и не возвращались? – переспросил лейтенант Петя.

– Ну, у этой реки много разных названий. Стикс, Ахерон…

– Ладно, ладно, – поморщился лейтенант. – Хватить блистать эрудицией. Раньше надо было. Да, хороши мы. Того–этого, как Хароныч говорит. Могли бы и сами додуматься. Ну, Дымко понятно, он вообще книг не читает, но мы с тобой, а? Гордость советской академической гребли и отличник политической подготовки. Позорище. А Хароныч? Каков мерзавец, а? Он ведь тут деньги зарабатывал, негодяй. Вместо того, чтобы перевезти их один раз и напоить в дороге, как положено… Нет, ну каков… Кстати, где он?

– Понятия не имею, – удивился Антон. – Пропал куда–то.

– Прячется, – зловеще прошипел лейтенант. – Ну я ему… Найду ведь рано или поздно… Ну, что?

– Э, я бы советовал попозже…

– Что, думаешь он… это… как бы… настоящий? Ты что, Левитан, совсем того? Как этот психованный Глуховской? А кстати, он–то где?

– Ушел с подпоручиком. Сказал, что у него нет чутья животных, но ему кажется, что его мост из радуги еще не закончился. Еще он сказал, что, возможно, сумеет найти там Ирину. Есть такая вероятность. Нет, точнее, не так. Он верит в это. А Ольховский считает, веры достаточно, чтобы произошло то, во что веришь. Рано или поздно.

– Ну, это еще Харон наш жуликоватый говорил. Просите, и дано будет вам; ищите, и найдете… Слушай, Левитан, ты правда думаешь, что он был настоящий?

– Ищите и найдете, – пожал плечами Антон. – Мы ведь все равно это узнаем рано или поздно…

0

Трактора подходят к полевому стану под вечер. Поднятые плуги сияют зеркалами лемехов, и кровь заката стекает с них, словно механизаторы пахали не приволжскую степь, а спину ершовской чудо–юдо рыбы–кита.

Уставшие за день парни выбираются из кабин, разминая затекшие ноги. Бригадир Витька Лопатин по прозвищу Лопата тяжело шагает к широкому обеденному столу, но повариха Раечка, рыженькая проворная девица в пестрой косынке, машет на него веснушчатыми руками:

– А ну кыш! Вона бочка с водой. Сперва умойся!

Следом за бригадиром к бочке бредут четверо механизаторов. Братья–близнецы Полторанины, носатый Гришка Варчук и самый молодой в бригаде парень Михаил, за круглую, лобастую голову прозванный в селе Бычком, шумно плещутся, смывая степную пыль.

Пахать целину – работа трудная, но механизаторы довольны. Они закончили клин. Завтра в селе будет праздник.

Рая разливает по мискам наваристый борщ. Парни едят молча, лишь изредка слышны короткие просьбы передать хлеб, соль или перец. На выскобленных добела досках стола появляется пятилитровый артельный чайник. Лопата закуривает «Казбек», Варчук отрывает от газеты «Социалистическая индустрия» полоску бумаги и скручивает «козью ногу», набивает ее самосадом. Над полевым станом плывет табачный дым. Он смешивается со сладковатым запахом солярки, с костровой гарью, с горьковатыми ароматами полыни и донника.