Составитель Сергей Чекмаев - Зомби в СССР. Контрольный выстрел в голову

– Так точно, товарищ майор.

– Хорошо. Но только людей. С нелюдями мы сами разберемся.

Военные еще о чем–то шептались, но Мишка их уже не слышал. К нему кинулись заплаканные родители Лехи, наперебой утешая мальчишку. Голоса их сливались в один заунывный стон. Сам Леха молча смотрел на друга, вылезшего из фильма ужасов. А вот по сторонам глядеть не было желания ни у него, ни у родителей, которые уже выводили Мишку из столовой. На входе они встретили курящего деда Семена. Тот мусолил папиросу, которая дрожала в трясущихся пальцах, как макушки местных пихт в ураган. Он попытался улыбнуться Мишке, но получилось слишком неуклюже. Обменявшись парой фраз с Лехиным отцом, дед Семен вернулся в помещение и захлопнул за собой дверь. Издевательская табличка «Столовая» ерзала на ветру, словно надумав убраться из этого проклятого места. Мишка грустно взглянул на закрытую дверь, из–под которой ползла красная лужа. Скрывшиеся за деревянной перегородкой родители и друзья исчезли для него навсегда.

Сутки спустя он сидел у окна, которое обросло новым морозным узором. За стеклом будто занималась заря, хотя время только шло к ночи. Багряные лучики выглядывали из–за спин деревьев, слегка раскрашивая черное небо. Мишка знал, что это до сих пор горит самый большой костер, какой он только видел. Пускай и издалека.

Военные сожгли всех. К тем троим, что перебили половину оказавшихся в столовой людей, добавили еще стольких же. Они все были мертвецами еще до того, как им разорвало головы. Возможно, даже раньше, чем Мишка появился на свет. Он не понимал, как такое может быть, но видел все собственными глазами. А потом из леса вышел еще один отряд с теми самыми черными человечками, которых они с Лехой видели чуть ли не каждый день. Оказалось, те загадочные военные строители тоже не были людьми. Конечно, Мишке прямо никто ничего не рассказывал, но слышал он достаточно, да еще и напившийся дед Семен много чего наболтал. Теперь от всех этих чудищ остались только догорающие в самом глубоком котловане кости. Мишка прижался лбом к ледяному стеклу. И почему кто–то решил оживить именно этих мертвецов, а не кого–нибудь подобрее? Например, его маму или папку, которого нашли на полу столовой под грудой тел.

– Не спится? – спросил Леха, глядя со второго яруса двухэтажной кровати.

– Не–а, – вздохнул Мишка.

Теперь мальчишки жили в одной маленькой комнате, как братья. Мишке, который остался без родителей, предстояло ждать отправки домой к бабушке, в Ленинградскую область. Но когда это произойдет, никто не говорил, ведь вокруг хватало и других хлопот. Долго возиться с новоиспеченным сиротой никто позволить себе не мог.

– А хочешь посмотреть? – стараясь растормошить друга, спросил Леха.

– Ты что? Нам же все уши отдерут.

– А мы тихо, я много раз в окно сбегал. Мои спать рано ложатся, нужно только на знакомых не наткнуться.

– А солдаты?

– Так они вроде подожгли – и все. Где–то в вагончиках ждут своих.

Мишка взглянул в темноту за окном. Сидеть в четырех стенах, где любой зашедший в гости лез к нему со своей жалостью, было невыносимо. Так почему бы и не взглянуть на труды военных, которые исправляли собственные ошибки. Судя по зареву, костер там был знатный.

Друзья выбрались в таежную ночь через окно. По спящему поселку носился ветер, гремя зубьями–сосульками. Котлованы располагались к северу от железной дороги, теснясь ближе к трассе, по которой ходила крупная техника. Словно лунные кратеры, выеденные экскаваторами, они разрастались в том месте, где тайга должна была уступить место городу. Сейчас они только заглатывали снег и бездумно таращились в низкое небо. Все, кроме одного.

Жарко было до сих пор. Причудливые тени гуляли по краям котлована, из которого вился легкий дымок. Вокруг никого не было: превратив всех мертвецов в пепел, военные вернулись в поселок. Ужасы прошлого вечера были погребены под угольной пылью, которая под стоны деревьев смешивалась со снегом.

– Всех просто подожгли? – спросил Мишка. – Как спички?

– Не знаю, кто бы нас пустил смотреть? Наверное, чем–то залили сначала, чтоб горели хорошо. – Леха помолчал, глядя вниз, а потом добавил: – Так им всем и надо.

Мишка не стал портить тишину. Он завороженно глядел в погребальную дыру и пытался представить казнь. Другого слова мальчишка подобрать не мог. Ведь людей просто загнали вниз, расстреляли и сожгли, точно березовую шелуху. Пусть и не совсем людьми они были. Мишке не было жалко кого–то из сгоревших, он знал, на что они способны. Он видел. Пустота, которая забралась в душу, словно белка в дупло, заражала безразличием все его существо.