Дэвид Моррелл - Черный вечер (сборник)

— Сотню баксов!

— Чеки не принимаю, — подозрительно прищурившись, заявил старьевщик.

— Заплачу наличными, только, ради бога, скорее!

— Деньги вперед!

Старик прокопался несколько часов, а бедный Эрик обливался потом, вздыхал и мерил шагами лавку. Наконец чуть ли не из подвала был извлечен покрытый каракулями листок.

— Распродавалось имущество с одной виллы... — расшифровывал собственные записи старик. — Откуда-то с Лонг-Айленда. Владелец погиб, утонул, кажется. Звали его Уинстон Дэвис.

Чтобы не упасть, Эрик схватился за грязный прилавок. Горло судорожно сжалось. По спине поползли мурашки.

— Не может быть...

— Вы что, его знали?

Откуда во рту мерзкий привкус паутины?

— Просто слышал. Он был довольно известным писателем.

— Надеюсь, свои творения он не на этом убожестве печатал! Помню, как всеми правдами и неправдами пытался от нее отделаться, да продавцы заартачились: все или ничего.

— Говорите, вилла была на Лонг-Айленде?

— Вот адрес, держите!

Эрик чуть ли не вырвал у старика листочек, схватил машинку и, спотыкаясь, пошел к двери.

— Слушайте, а это не вы вчера участвовали в шоу Карсона?

Солнце почти село, когда Эрик добрался до виллы. Всю дорогу до Лонг-Айленда он как тростинка на ветру трепетал. Понятно, почему его постоянно сравнивают с Уинстоном Дэвисом! Дэвис когда-то владел этой машинкой и писал на ней свои романы. Вернее, их создавала сама машинка. Вот в чем причина сходства их произведений — они фактически принадлежат одному автору. Так же, как Эрик, Дэвис не рассказывал про машинку ни друзьям, ни родственникам. Если бы члены семьи знали секрет, ни за что не продали бы такое сокровище старьевщику!

Хотя сейчас это больше не сокровище и не курочка, несущая золотые яйца, а бесполезная рухлядь, пять килограммов гаек и болтов.

— Вот эта вилла, сэр, — объявил сбитый с толку шофер.

Ничего не понимающий Эрик смотрел на гостеприимно открытые ворота, аккуратную лужайку и широкую подъездную аллею, ведущую к дому. Собственно, это не дом, а самый настоящий замок.

— Подъезжайте к крыльцу, — неуверенно сказал он водителю. А что, если там никого нет? Или семья Дэвиса давно здесь не живет?

Ладно, была не была! Оставив машинку в лимузине, молодой писатель подошел к тяжелой дубовой двери и позвонил. Серебристая трель разнеслась по зданию, и примерно через полминуты ему открыли.

Миловидная, со вкусом одетая женщина лет шестидесяти.

Приветливо улыбаясь, она спросила, чем может быть полезна.

Запинаясь, Эрик начал объяснять, но от хозяйки исходило такое удивительное обаяние, что робость тут же прошла. Он поклонник таланта Уинстона Дэвиса, все его книги читал...

— Как мило, что вы его помните...

— Я случайно оказался здесь неподалеку и решил заехать. Надеюсь, вы не возражаете?

— Возражаю? Что вы, да я просто в восторге! С каждым годом в этом доме бывает все меньше и меньше людей... Пожалуйста, входите!

Теперь «замок» казался больше похожим на колумбарий, огромный и холодный.

— Хотите увидеть кабинет мужа? — предложила миссис Дэвис.

Длинный мраморный холл, украшенная затейливой резьбой дверь и вот наконец святая святых.

Прекрасный кабинет, по-другому и не скажешь. Комната просторная, светлая, на стенах гравюры и бесконечные книжные полки. Мягкий ковер и огромное, почти во всю стену окно с видом на океан. Последние лучи догорающего солнца жидкой медью разливаются по густой синеве волн, над бурунами парят белокрылые чайки.

Главная достопримечательность кабинета — большой стол из тикового дерева — стоит посреди комнаты, а на нем пишущая машинка, старенькая «Смит-Корона».

— Здесь родились все романы Уинстона, — с гордостью рассказывала хозяйка. — Он работал каждый день, с восьми до двенадцати, потом обедал, а потом на пляж, загорать и плавать. Зимой мы совершали долгие пешие прогулки... Странно, но больше всего Уинстону нравился именно зимний океан. Он... Простите, заболталась, вам, наверное, это неинтересно.

— Что вы, что вы, напротив! Скажите, он использовал эту «Смит-Корону»?

— Да, ежедневно.

— Я спрашиваю, потому что недавно приобрел старую печатную машинку. Вид у нее необычный, но мне понравилась, а продавец сказал, будто она когда-то принадлежала вашему мужу.

— Ну, это вряд ли...

В груди не осталось воздуха, казалось, вот-вот и сердце перестанет биться.

— Хотя, подождите-ка... Да, была машинка, такая уродливая...