Поппи Брайт: Рисунки на крови

Ее руки были сплошной массой крови и синяков, среди этого месива поблескивали серебряные кольца (семь пальцев сломано, будет сказало в протоколе вскрытия, равно как и большая часть мелких костей в ладонях — очевидно, она подняла руки, чтобы защититься от ударов молотка). В ее левом виске была глубокая вмятина, еще одна — посреди лба. Волосы легли по плечам жесткой от крови вуалью. Из ран на голове просочилась прозрачная жидкость и засохла у нее на лице — серебристыми дорожками в красной маске.

А на стене над ней — мешанина кровавых отпечатков ладоней… спускающихся… спускающихся… спускающихся…

Повернувшись на каблуках, Тревор выбежал назад в коридор, к комнате брата. Он не знал, что мочевой пузырь у него сдал, не почувствовал, как по ногам сбегает горячая моча. Не слышал звука, который сам же и издавал, — долгого тоненького стона.

Дверь в комнату Диди была притворена. Тревор не закрывал эту дверь, когда заглядывал к Диди прошлой ночью. Высоко на стене у двери виднелось маленькое, едва заметное пятнышко крови. Оно сказало Тревору все, что ему нужно было знать. Но он все равно вошел.

Воздух в комнате был спертым от запаха крови и кала. Вместе эти запахи были душными, почти сладковатыми. Тревор подошел к кровати. Диди лежал в той же позе, в какой он оставил его прошлой ночью: голова зарыта в подушку, одна маленькая ручонка сжалась в кулачок у рта. Затылок Диди напоминал крохотное болотце: темная кашица из осколков кости и жирной свернувшейся крови. В какой-то момент — из-за жары или в предсмертных судорогах — Диди сбросил с себя покрывало. Тревор увидел темно-коричневое пятно у него между ногами. Оттуда и шел запах.

Подняв покрывало, Тревор натянул его на Диди, закрывая пятно, размозженную голову, невыносимо сжатый кулачок. Покрывало покойно опустилось на маленькую неподвижную фигурку. Там, где оно упало на голову, проступило красное. Ему надо отыскать…

Разум его цеплялся за крохотную, сверкающую надежду, что, быть может, все это сделал не папа, быть может, в дом к ним ворвался какой-то сумасшедший, который убил маму и Диди, но по каким-то причинам оставил его в живых, что, быть может, папа тоже еще жив.

Он, спотыкаясь, выбрался из комнаты Диди, на ощупь прошел коридор и стремглав ворвался в ванную.

Там и нашли его несколько часов спустя мамины друзья, приехавшие узнать, почему мама не появилась в то утро в студии — она всегда была так точна, что они тут же забеспокоились. Входная дверь была незаперта. Сперва они увидели тело мамы и едва сами не впали в истерику, но потом кто-то вдруг услышал тоненький монотонный вой.

Они нашли Тревора, забившегося в крохотное пространство между унитазом и фарфоровой чашей старой раковины, свернувшегося в калачик, его глаза были устремлены на тело его отца.

Бобби Мак-Ги свисал с карниза для дешевой занавески. Штанга была из старых, из тех, что привинчивали к стене, и выдержала вес его тела всю ночь и весь день. Он был голым. Пенис свисал безжизненный и сухой, как мертвый лист; в последнем предсмертном оргазме ему было отказано. Тело было до истощения худым, почти изможденным, таким белым, что едва не светилось в полумраке, руки и ноги набрякли кровью, а лицо раздулось так, что не разобрать черт, если не считать глаз, наполовину вывалившихся из орбит.

Грубая конопляная веревка прорезала в шее глубокий шрам Ладони и верхняя часть туловища были все еще испачканы кровью его семьи.

Когда кто-то, взяв на руки, вынес его, все еще свернувшегося в комок, из дома, Тревора посетила первая за несколько часов связная мысль — и последняя, пришедшая к нему за многие дни.

Ему не стоило бояться, что он случайно выйдет на Дьяволов Пятачок.

Дьяволов Пятачок сам пришел к нему.

Из «Еженедельного взгляда» (Коринф),

16 июня 1972 года.

ПОТЕРЯННАЯ МИЛЯ. Ужасающая трагедия случилась прямо по соседству. Мало кто знал, что автор известных «андеграундных» комиксов художник Роберт Мак-Ги проживал в Северной Каролине, пока он насмерть не забил двух членов своей семьи, а потом покончил жизнь самоубийством в арендованном доме на окраине Потерянной Мили.

Мак-Ги, проживавшему ранее в Остине, штат Техас, было тридцать пять лет. Его работы появлялись в студенческих и контркультурных изданиях по всей стране, его перу принадлежит также скандальная книга комиксов для взрослых «Птичья страна». Вместе с ним скончались его жена Розена Мак-Ги, двадцати девяти лет, и сын Фредрик Мак-Ги, трех лет. В живых остался второй сын, имя и возраст которого неизвестны.