Генри Олди - Книга Тьмы

— Вы не ответили…

— А? — Тихий откликнулся так, словно только что очнулся, мысли успели увести его далеко от разговора. — Я что, что-то не то сказал?

— Нет, просто… — окончательно смешалась Альбина. — У вас очень резкие переходы с темы на тему.

— Вы что, забыли? Я же сумасшедший! — хихикнул он. — И потому можете радоваться, что кошмар позади.

— Но ведь вы так не считаете? — впервые к их разговору присоединилась и Анна.

— Я просто неисправимый пессимист. Веселый пессимист — и это уже само по себе не вполне нормально. — Тихий подошел к стене и принялся, подталкивая пальцем, раскачивать таблицу для проверки зрения — единственную деталь, кроме кровати и стеклянного традиционного шкафчика, указывающую на то, что в этой комнате медпункт находился еще до катастрофы.

Цветные обои, кашпо на стенах, кресла, особый, слишком тяжеловесный для медицинского, стол создавали иллюзию заурядной кабинетной обстановки, хотя, по изначальной задумке, силились имитировать обстановку домашнюю.

— Да, сложности будут, — задумчиво произнесла женщина. — Все сразу уехать не смогут, это факт. Начнутся ссоры, каждый захочет убраться отсюда первым…

— Да, — развел руками Тихий, — об этом я не подумал… Но будь что будет. Не надо портить людям праздник!

…В хрониках эпидемии затерялась одна история, не имеющая отношения к основному развитию событий, но достаточно любопытная и загадочная, чтобы о ней стоило упомянуть. До сих пор никто не дал ей мало-мальски логического толкования, но огромное количество свидетелей подтверждают правильность изложенных здесь фактов.

Жил-был коллекционер. Не совсем обычный — это был коллекционер без коллекции. Он мечтал о ней, собирал мысленно, видел в снах, грезил наяву, но на практике сумел приобрести всего лишь две вазы, да и то благодаря нескольким годам полуголодного, нищенского существования.

Любопытные вещи делает порой с человеком страсть! Лишившись всего — здоровья (поскольку природа никому еще не позволила безнаказанно голодать так долго), семьи (какая женщина выдержала бы жизнь с сумасшедшим?), уважения и друзей (одних из-за того, что он вообще избрал себе в жизни такую нелепую цель, других — потому что так и не смог собрать настоящую коллекцию, застрял на полдороге), — этот коллекционер-неудачник считал себя самым богатым на Земле и, возможно, не только на ней.

Лишь только рабочий день заканчивался, он спешил домой, чтобы вытащить свое сокровище, поставить его в центре комнаты и сесть рядом, восторженно и завороженно вглядываясь в путаные завитки узоров. При этом, как свидетельствовали соседи, выражение его лица становилось столь блаженным, что любой сказал бы: «Вот человек, знающий, что такое счастье!»

Красоту сложно видеть и понимать — редко она бывает на все сто процентов бесспорной. Разве что у признанных шедевров заурядный человек, не понимающих их истинной ценности, станет делать вид, что так же восхищен, как и знатоки, и хотя большинство людей хотя бы понаслышке знали, что китайские вазы — предмет коллекционный, а стало быть, уважаемый, мало кто понимал суть невероятного преклонения перед обычной (если вдуматься) посудиной. Ну, ваза… Ну, красивая. Мало ли в свете красивых ваз? Было бы из-за чего калечить собственную жизнь!..

Да, никто не понимал этого человека, даже собратья по хобби. В большинстве своем коллекционеры — люди достаточно состоятельные, особенно те из них, что избрали своей страстью не марки или спичечные этикетки, а предметы изначально недешевые. Мало среди них осталось искренних, бескорыстных энтузиастов. Да, все они были способны восхищаться тем или иным ценным приобретением, некоторые предметы и у маститых коллекционеров вызывали нежные чувства, но никто из них не стал бы столь безраздельно отдавать себя коллекции-недоделке, коллекции-уроду, недоколлекции — да мало ли какие обидные прозвища ей еще можно придумать! Поэтому и они недоумевали по поводу «чока» своего неудавшегося коллеги. Нет денег — за коллекционирование китайских ваз не берись. Коллекция — это ведь не только качество, а и количество, вечно растущее, вечно обновляющееся…

Однако он видел в своем сокровище не вложение денег, не воплощение престижа, а саму Красоту, и жил ею, превращая свое любование вазой в особое таинство.

Когда грянул гром, когда по улицам зашагали душители, а толпы начали громить магазины, превращая торговый центр города в руины, чудак, ужаснувшись творимым кругом кошмаром, подхватил любимую вазу, сунул вторую в наплечный мешок и покинул свою нищенскую чердачную комнатку. Он не думал о своем спасении — то, что его жизни что-то угрожает, прошло мимо сознания.