Кристофер Голден - Вот мы и встретились

Помятый белый фургон прогрохотал по Черри-стрит с лестницами, прикрепленными к крыше, и вывеской на задней дверце, которую Уиллу на таком расстоянии было не разобрать, пусть даже фургон и проехал под уличным фонарем. Однако Уиллу вовсе не требовалось ее читать.

Он множество раз видел этот фургон, пока рос. Вывеска на задней дверце гласила «Братья Мерфи, малярные работы», а сам фургон принадлежал бородатому любителю пива, который жил со своей женой и дочуркой в нескольких домах от Кейтлин.

В глотке у Уилла опять забулькал тот безумный смех.

— Вот блин, — вслух произнес он. Этот фургон был очевидным клочком его прошлого, но что еще больше утвердило правду у него в голове, так это уличные фонари. В его взрослые годы все они уже были покрыты толстой пластиковой оболочкой, а вот в пору его детства в Истборо эти самые фонари представляли собой металлические конусы с голыми лампочками внутри. Майк Лейбо однажды заночевал в доме у Уилла, и два мальчика расколотили все фонари на Парментере при помощи рогаток.

«Я здесь», — подумал Уилл.

Однако затем он опять нахмурился и огляделся. «Но почему именно здесь?» — подумал Уилл. Та его часть, которая нисколько не сомневалась в реальности всего этого заговора, ожидала, что он откроет глаза и окажется под верандой своего собственного дома, одиннадцатью годами раньше. Именно это Уилл визуализировал в точном соответствии с инструкциями к заговору. Время и место. Октябрь, выпускной год, вечер перед тем днем, когда должен был погибнуть Майк Лейбо.

Уилл медленно встал, осторожно прижимая руку к животу и надеясь на то, что тошнота и впрямь прошла. Затем огляделся, пытаясь сориентироваться. Прошло слишком много лет с тех пор, как он в последний раз здесь был, однако вскоре у него в голове стала складываться география. Уилл прикинул, какие тропы ведут к улице Брайана, как далеко отсюда до дома Кейтлин, сколько ему пришлось бы пройти домов, а также сколько времени ему бы потребовалось, чтобы дойти отсюда до своего дома.

«Дом», — подумал Уилл. Это слово совершенно неожиданно отозвалось у него внутри. До всех тех ужасов, что случились с ним за последнюю пару дней, Уилл был вполне счастлив и доволен жизнью. Однако это место, это время, эта улицы и это ощущение в воздухе до самого его смертного часа должны были остаться определением понятия «дом». Уилл попытался представить себе своих родителей на одиннадцать лет моложе — как они прямо сейчас сидят в гостиной на Парментер-роуд, смотрят по телевизору «Сейнфельд». Или Эшли, развалившуюся на полу своей спальни, погруженную в домашнее задание. Это был дом.

Даже на этом кладбище, как ни странно, Уилл чувство, вал себя как дома.

«Но почему здесь? — подумал он. — Почему заговор…»

Внезапно из темноты меж надгробий, чуть дальше вверх по покатому холму кладбища, донеслось девчоночье хихиканье, а затем негромкое шиканье. Уилл воззрился в темноту, в очертания мемориальных досок, различимые среди теней, и стал медленно подниматься по склону. Свет уличных фонарей на Черри-стрит сюда не доходил.

— Уилл, — вдруг послышался голос. — Прекрати!

Уилл нахмурился. Девочка обращалась к нему. Но как она могла…

— Эй! — крикнул он.

— Уилл! — воскликнула девочка и выскочила из-за большой мраморной плиты, отмечавшей место упокоения семьи Гилморов.

В темноте Уилл не смог разобрать черты ее лица, но лунный свет выхватил светлые волосы, и он узнал девочку по ее силуэту. Это была Кейтлин. Затаив дыхание, Уилл стал на нее смотреть, а из-за мраморной плиты тем временем поднялась вторая фигура.

— Привет, — сказал парнишка. — Мы тут не шпионили, ничего такого. Мы просто… с вами все хорошо, мистер? Мы услышали, как вы тошнитесь, а потом…

Уилл сделал шаг назад, затем еще один, после чего наткнулся на могильную плиту и чуть было не упал. Парнишка умолк и обнял Кейтлин, словно бы ее защищая. Уилл молча на него уставился.

На самого себя.

Стоять лицом к лицу с самим собой одиннадцать лет спустя — этого для него было уже слишком много. Ошеломленный и бессловесный, Уилл попятился еще на несколько шагов от расположившейся на кладбище парочки, а затем наконец повернулся и побежал. Сердце его бешено колотилось, пока Уилл шептал себе под нос молитвы и проклятия.

Ветер донес до него по склону холма собственный, но более молодой голос.

— Что с ним такое? — спросил юный Уилл Джеймс.

Голос был одновременно чужой и знакомый, и Уилл вспомнил о том странном чувстве, которое он испытывал всякий раз, как записывал какие-то свои заметки на диктофон, а затем их проигрывал. Ноги словно бы сами собой понесли его вперед, и он чуть было не споткнулся о треснувшую могильную плиту. А затем Уилл уже проскочил под аркой и оказался на Черри-стрит. В груди у него все горело от напряжения. Он явно был не в форме. Совсем не как тот парнишка на кладбище. Совсем не как в средней школе.