Кристофер Голден - Вот мы и встретились

Уилл понимал, что просто обязан что-то сделать с этими воспоминаниями, прежде чем они окончательно сотрутся.

Другие вещи он помнил идеально. Мысленно Уилл по-прежнему видел темные, точащие соски Дори Шнелль и истертый переплет красной кожи «Темных даров», книги Годе. Он видел ту проклятую книгу, ту свечу и все то, что было дальше, связанное с Брайаном, Дори и магией. Все эти воспоминания Уилл запер у себя в голове — эту мрачную тайну, отягощенную еще более черными эмоциями, он заставил себя забыть.

Но теперь заклятие разлетелось вдребезги. Уилл все вспомнил. Кто-то менял прошлое, коверкая его разум и воспоминания, и этот кто-то также разбил заклятие, которое Уилл сам на себя наложил.

Магия . Уилл заскрипел зубами, якорем приковывая себя к «здесь и сейчас». Одна рука невольно взлетела, и ему на какое-то время пришлось опереться о стену. Белые огни мелькали вокруг как светляки.

Уилл испустил что-то отдаленно похожее на хрип грустного веселья, но гораздо больше — резкой досады. То, что он сам с собой проделал, казалось почти забавным. Заставив свое сознание забыть фрагменты своего прошлого, Уилл стал излишне чувствителен к теме магии. Он стал совсем как проклятый Гудини. Работая в «Трибьюн», Уилл развенчивал все и вся, что хотя бы отдаленно напоминало магию — от медиумов до фокусников. Он украшал свою квартиру изображениями старого доброго Гарри Гудини главного разоблачителя. Такой вещи, как магия, попросту не существовало.

Хотя она, понятное дело, никуда не девалась.

— Уилл?

Все тело Уилла задрожало, пока он мысленно цеплялся за те якоря. Затем глаза его раскрылись, и мир снова вплыл в фокус. Уилл был внутри «Папийона». Из главного зала к нему вытекала музыка от диск-жокея — какая-то песня Дженнифер Лопес. Со всех сторон его окружали бабочки и белые огни. Неподалеку стояли официантка и человек во фраке — надо думать, распорядитель или еще кто-то в таком роде. В тазах у официантки читался легкий испуг, но также озабоченность. В глазах у мужчины было выражено откровенное неодобрение. Он явно подумывал вызвать полицию, догадался Уилл.

— Уилл, — снова позвал кто-то.

Руки его дрожали, пока Уилл поворачивался. Дверь в мужской туалет была от него в десяти футах. Ник Акоста только что вышел оттуда и обнаружил его стоящим здесь, в фойе, по-прежнему совершенно неуместно облаченным в фуфайку «Ред Соке» и синие джинсы, одежду, в которой Уилл ранее был на футбольном матче. Сам Ник носил прекрасно пошитый коричневый костюм и темно-красный галстук. Из-за этого галстука Уиллу вдруг показалось, будто некий хирург разрезал Ника и ушел прочь в самой середине операции. Уилл мог только представить, какими красными были, должно быть, его глаза, какие тяжелые под ними висели мешки.

— А что, я как-то не так одет? — спросил Уилл, ясно слыша в своем голосе истерические нотки, но не в силах ничего с этим поделать. — Как думаешь, Никки?

Во взгляде Ника была такая печаль, что Уилл не смог ее вынести. Он отвернулся. Ник подошел, чтобы положить участливую руку ему на плечо, но Уилл стряхнул руку Ника и направился в главный зал. Он слышал, как распорядитель что-то злобно кричит Нику, а Ник кратко клянется позаботиться об Уилле, вывести его из «Папийона», как будто он здесь что-то такое разрушил.

Затем Ник его догнал.

— Уилл! — рявкнул он, и его рука снова легла Уиллу на плечо. Ник был очень силен. Его пальцы глубоко зарылись в плечо Уилла, пока тот поворачивался, чтобы посмотреть своему другу в глаза.

— Поговори со мной, приятель, — сказал Ник, направляя Уилла в укромное место между закрытой дверью в главный зал и высоким горшечным растением. Он не спускал с Уилла настойчивого взгляда. — Что ты такого принял? Поговори со мной, приятель. Все мы порой оказываемся на дорогах, где нам нельзя путешествовать в одиночку. Не надо так с собой поступать. Не входи туда в таком виде. Ты никогда этого себе не простишь.

Вообще-то Уилл рассмеялся. Но он понятия не имел о том, что там на подходе, и в результате из его горла забулькал какой-то отвратительный, безнадежный звук. Ник плотно зажмурил глаза, а затем опять их открыл, переводя дух и собираясь снова попытаться урезонить Уилла.

— Узнаю мудреца. Та фраза про путешествие в одиночку мне правда понравилась. Это было славно, — сказал Уилл. — Ты все еще живой, Ник. С тобой пока еще никто не похимичил. Но теперь, в любую секунду… — Он не смог найти продолжения. Как он мог объяснить? Ник подумал про наркотики. Если бы все было так просто! Уилл снова рассмеялся и протянул руку, чтобы похлопать Ника по груди. — Я тебе никогда не говорил, что видел Дори Шнелль голой? Прекрасные сиськи, приятель. Соски совсем как две коричневые старательные резинки. Мне следовало тебе рассказать. Теперь тебе, наверное, без разницы, но тоща, я думаю, тебе бы точно захотелось узнать.