Густаво Беккер: Чертов крест: Испанская мистическая проза XIX - начала XX века

Вот, к примеру, одно небольшое, характерное для Беккера стихотворение:

Но когда он намеревался писать прозу, то не ждал минут вдохновения: начинал работать, и вдохновение являлось к нему само.

За свою короткую жизнь (Беккер умер в 34 года) он исходил едва ли не всю Испанию. Среди его легенд — андалусские, кастильские, каталонские, арагонские… И в каждой из них с любовью запечатлены приметы того или иного края, его характерные особенности, народные верования.

«Я — большой любитель послушать предания, особенно из уст деревенского люда», — признается автор в рассказе «Пещера мавританки». А во вдохновенном и сугубо личностном «Симфоническом интермеццо» Беккер восклицает — заклинает: «Народ был и всегда будет величайшим поэтом всех времен и народов. Никто лучше его не способен воплотить в своих созданиях размышления, верования, чаяния и чувства эпохи».

Писатель словно отходит в сторону: мол, я только скромный собиратель фольклора. Но он, конечно, лукавит. Да и может ли какой-либо литератор быть просто «переписчиком» чужих слов?!

Сообразуясь с собственными эстетическими взглядами, из огромного количества фольклорных произведений Беккер брал только те истории, в которых наиболее полно, по его мнению, отразилась душа народа и которые благодарно восприняла его, беккеровская, душа. Легенды не стилизовались «под народные» — в них явственно прослеживается авторский почерк. Обилие метафор и образов, красочность пейзажных зарисовок, музыкальность фраз, сложные синтаксические построения — все это особенности беккеровской прозы.

В творчестве Беккера присутствуют, разумеется, и литературные влияния.

«Если искать параллели в романтизме других европейских стран, то Беккер-прозаик ближе всего к немецким романтикам — к Гофману, Новалису, Людвигу Тику», [4] Беккер Г. А . Избранные произведения. М., 1985. С. 15. — замечает русская переводчица и литературовед Наталия Ванханен.

От себя добавлю, что на его поэзию значительное влияние оказал Генрих Гейне. Беккер родился на юге Испании, в Севилье, но по материнской линии его предки — немцы (материнскую фамилию Густаво Адольфо сделал основной). Должно быть, генетическая память сыграла не последнюю роль в тяге испанского писателя к немецкой литературе. А отсюда в том числе и его постоянный интерес к Средневековью, к таинственным и мрачным историям.

В конце XIX века мистическая проза романтика Беккера пользовалась большой популярностью у русского читателя. В России первая его книга — «Избранные легенды» — вышла в 1895 году. [5] Первые переводы стихотворений Беккера появились в нашей стране позже, в самом начале XX в. Среди его переводчиков той поры — Мария Ватсон, Петр Вейнберг, Владимир Мазуркевич. Перевела беккеровские новеллы Екатерина Андреевна Бекетова (1855–1892), тетя Александра Блока по материнской линии. И в том, что испанская тема в произведениях творцов нашего Серебряного века появляется неоднократно, «повинен», в частности, и Густаво Адольфо Беккер со своими старинными и необычными для иностранца сказами…

Правда, заметим, что в период, когда творил Беккер, романтизм был уже «днем вчерашним» европейской литературы. И в легендах испанского писателя нет-нет да и проскользнет ирония (см., например, приводимую в нашей антологии новеллу «Христос над черепом»).

Новый, XX век начался для Испании весьма плачевно. В 1898 году страна потерпела сокрушительное поражение в испано-американской войне — последние заокеанские колонии были потеряны. Это поражение испанцы восприняли как национальную катастрофу. Причину трагедии пытались найти политики, экономисты, военные. Найти ее старалась и творческая интеллигенция Пиренейского полуострова. Пришедшие в литературу на рубеже веков прозаики и поэты объединились в «Поколение 1898 года», главой которого стал писатель и философ Мигель де Унамуно (1864–1936). Ему, в частности, принадлежит ставшая знаменитой фраза: «У меня болит Испания». Как и романтики, в поисках снадобий от тяжелой болезни литераторы «Поколения» обратились к прошлому своей страны, к народным преданиям и песням. Узнать прошлое означало для них понять настоящее и предвидеть будущее. Тем более что жаждали они узнать не официальную историю, а интраисторию (определение Унамуно) своего народа. Художественные открытия писателей этого поколения несомненны и общепризнаны — благодаря именно их творчеству первую треть XX столетия в Испании назвали вторым золотым веком литературы. [6] Первый золотой век испанской литературы — это эпоха Ренессанса и барокко (XVI и первая половина XVII вв.).