Говард Лавкрафт - Модель для Пикмэна (Фотография с натуры)

К свободной части холста кнопкой был прикреплен сильно закрученный кусок какой-то бумаги, — очевидно, это была фотография, с которой Пикмэн срисовывал зловещий фон для своей новой картины. Я уже потянулся было вперед, чтобы развернуть ее, когда внезапно заметил, что Пикмэн вздрогнул, словно у него над ухом выстрелили из пистолета. С того самого момента, когда мой порожденный шоком вопль сотряс сводчатое помещение темного подвала, он вслушивался во что-то, и сейчас его словно поразил страх, который, хотя и совершенно непохожий на мой собственный, в своей основе имел нечто скорее материальное, нежели духовное. Он выхватил откуда-то револьвер и сделал мне знак замолчать, после чего вышел, притворив за собой дверь.

Мне показалось, что на мгновение я словно окаменел. Также начав прислушиваться, я, кажется, и в самом деле разобрал доносившийся непонятно откуда слабый звук какого-то то ли шевеления, то ли стремительного бега, вслед за чем последовала серия коротких отрывистых повизгиваний и у даров, источник которых также оставался для меня совершенно непонятным. Я подумал о громадных крысах и. невольно поежился. После этого послышался какой-то приглушенный звук шагов, от которого кожа моя буквально покрылась мурашками, — это были медленные, крадущиеся на ощупь шаги, хотя, боюсь, словами не в состоянии передать сущность услышанного. Со стороны могло показаться, как что-то тяжелое и деревянное падает на что-то каменное или кирпичное Дерево на кирпич — вот о чем это заставило меня тоща подумать!

Потом звуки повторились, уже громче. Послышалось слабое вибрирующее эхо, как если бы дерево свалилось в некое сводчатое подземелье, — во всяком случае, определенно глубже, чем оно опускалось в первый раз. После этого раздался резкий скрипучий звук, довольно громкая, но совершенно нечленораздельная речь Пикмэна, и оглушительная серия из шести выстрелов, опустошивших весь барабан его револьвера, — пальба эта прозвучала несколько театрально, как если бы укротитель львов в цирке палил в воздух, чтобы усмирить разбушевавшихся хищников. Затем приглушенный, сдавленный писк или клекот, после чего очередной глухой удар; снова звук дерева, ударяющего по камню, пауза, и звук открываемой двери, — при котором, признаюсь честно, я прямо-таки подпрыгнул на месте. В студию вошел Пикмэн с дымящимся револьвером в руке и принялся громко проклинать крыс, заполонивших весь подвал и старый колодец.

— Один лишь черт знает, Турбер, чем они здесь питаются, — ухмыльнулся он тогда, — потому как эти туннели проходят под кладбищами, убежищами ведьм, и даже достигают морского побережья. Однако что бы это ни было, похоже, запасы их провианта подходят к концу, а потому они стремятся любой ценой выбраться наружу. Наверное, ваш крик встревожил их. Советую в подобных старых местах вести себя поосторожнее -от наших друзей-грызунов возникает масса неудобств, хотя мне иногда кажется, что с точки зрения создаваемой общей атмосферы и своей специфической расцветки они иногда бывают даже полезными для творческого процесса.

Таким образом, Элиот, и закончилось наше ночное приключение. Пикмэн обещал показать мне свою берлогу, и, клянусь Всевышним, свое обещание сдержал! Обратно он провел меня, как мне показалось, уже через другое хитросплетение тупиков и закоулков, поскольку, как только я увидел первый фонарный столб, то обнаружил, что мы находимся на относительно знакомой мне улице, окруженной монотонными рядами многоквартирных домов и старинных построек. Как выяснилось, это оказалась Чартер-стрит, однако я был тогда слишком возбужден, чтобы понять, каким образом мы на нее вышли. На метро мы уже опоздали — время было слишком позднее, — а потому пешком пошли по Ганновер-стрит. Я хорошо запомнил ту прогулку. У Тремонта мы свернули, прошли немного вверх по Бикон-стрит, после чего вскоре расстались. Всю дорогу никто из нас не проронил ни слова.

Почему я с ним порвал? Не будьте таким нетерпеливым. Подождите, пока я закажу кофе. Остального, пожалуй, достаточно, хотя мне бы сейчас понадобился... Нет, причина заключается отнюдь не в картинах, которые мне довелось увидеть в том месте, хотя, признаюсь, одних их было бы достаточно, чтобы, повторяю, закрыть Пикмэну доступ в девять десятых всех домов и клубов Бостона, и теперь вы, думаю, наконец, поняли, почему я сторонюсь метро и всевозможных подвалов. Причина заключалась совсем в ином, и обнаружил я ее на следующее утро в кармане своего плаща.