Говард Лавкрафт - Локон Медузы

Когда мы достигли первого этажа, я услышал загадочный медленный стук, донесшийся из задней части дома и сопровождаемый звуком хлопанья двери. Де Рюсси не слышал этого ужасного стука, но другой шум привлек его внимание и заставил его издать самый страшный вопль, который когда-либо исходил из человеческой глотки.

«О, Боже, великий Боже – это была дверь погреба – она идет…»

В это время я отчаянно боролся с ржавым замком и покосившимися петлями большой парадной двери, и пребывал в таком же ужасе, как и хозяин, слыша медленные зловещие шаги, приближающиеся со стороны неизвестных задних комнат проклятого особняка. Ночной дождь деформировал дубовые доски, и тяжелая дверь застряла и сопротивлялась еще сильнее, чем накануне вечером.

Где-то скрипели половицы под ногами того, кто шел к нам, и этот звук, казалось, надломил последние остатки здравомыслия в бедном старике. Подобно взбесившемуся быку, он яростно проревел и отпустил свою хватку на мне, а затем бросился направо через открытую дверь комнаты, которая, насколько я мог судить, служила кабинетом. Секундой позже, как только я, наконец, открыл переднюю дверь и выскочил наружу, послышался звенящий грохот разбитого стекла, и я понял, что он выпрыгнул через окно. И когда я безумно помчался от покосившегося подъезда по длинной, очищенной от растительности дороге, мне показалось, что я услышал глухой стук неумолимых шагов мертвеца, который не преследовал меня, но продолжал тяжело двигаться к двери покрытого паутиной кабинета.

Я оглянулся лишь дважды, когда необдуманно кинулся сквозь колючий шиповник по направлению к своей оставленной машине и продирался по зарослям засыхающих лип и гротескно карликовых дубов в бледном свете пасмурного ноябрьского утра. Первый раз я обернулся, когда меня настиг какой-то резкий запах, и я вспомнил о свече, оброненной де Рюсси в аттической студии. К тому времени я был уже очень близко от главной дороги и оказался на вершине небольшой возвышенности, с которой среди окружающих крон деревьев была ясно видна крыша особняка. Как я и предполагал, густые клубы дыма поднимались к свинцово-серому небу из мансардного окна студии. Я мысленно поблагодарил создателя за то, что проклятая бессмертная тварь сгорит в огне и будет стерта с лица земли.

Но в следующее мгновение брошенный мною взгляд назад упал на две другие вещи, которые моментально нарушили мою успокоенность и вызвали во мне такое потрясение, от которого я уже никогда не смогу оправиться. Как я уже сказал, я находился на возвышенности, с которой была видна большая часть плантации. Эта панорама включала не только дом и деревья, но и полузатопленную территорию около реки, а также несколько изгибов расчищенного от растительности шоссе, к которому я так поспешно стремился. В этих местах я теперь созерцал сцены – или намеки на них, – от воспоминаний о которых я искренне желаю навсегда избавиться.

Вдали я услышал сдавленный крик, который заставил меня снова повернуться назад. Оглянувшись, я заметил какое-то движение на унылой серой болотистой равнине позади особняка. Это были человеческие фигуры, но очень маленькие, однако я понял, что движение представляло собой погоню, а фигуры являлись догоняемым и преследователем. Мне показалось, что я видел, как передняя фигура, одетая в темную одежду, была настигнута, схвачена и насильно потащена в направлении горящего дома.

Но мне не удалось разглядеть результат этих событий, поскольку мое внимание привлекла более близкая сцена. Кажется, посреди леса на небольшом удалении от пустынного шоссе возникло какое-то движение. Трава, кустарник и деревья раскачивались, хотя не было никакого ветра; они дергались, как будто большая быстрая змея целеустремленно пробиралась по земле, преследуя меня.

Больше я не мог этого выносить. Я в безумии бросился к воротам, невзирая ни на порванный костюм, ни на кровоточащие порезы, и запрыгнул в свой автомобиль, стоявший под большим вечнозеленым деревом. Он изрядно вымок под дождем, но был цел и исправен, так что у меня не было затруднений с отъездом. Я ехал вслепую, подчиняясь тому направлению, которое выбирал сам автомобиль; в моем сознании не было ничего, кроме желания убежать из этого ужасного места кошмаров и какодемонов – убежать так быстро и так далеко, насколько позволит бензин.

Спустя приблизительно три или четыре мили меня приветствовал фермер – доброжелательный, дружелюбный мужчина среднего возраста и явно значительного по местным меркам интеллекта. Я с радостью затормозил и спросил у него, в какую сторону надо ехать, хотя знал, что смотрюсь со стороны весьма странно. Человек легко объяснил мне путь к мысу Жирардо и, в свою очередь, поинтересовался, как я оказался в таком состоянии в столь ранний час. Подумав, что будет разумнее особо не распространяться на эту тему, я просто сказал, что меня застиг ночной дождь, и я нашел убежище в ближайшем доме, а позже заблудился в лесу, пытаясь отыскать свой автомобиль.